В юности мы с особым гусарским шиком распевали песню Вадима Черняка про Васю Чурина:
Дни январские белы, негорячи,
Вот опять не тает снег на мостовой,
Очень мерзнут на бульварах стукачи,
Мой приятель Вася Чурин чуть живой…
Вадим всегда утверждал, что Чурин — реальный человек, что они познакомились в шашлычной на Богдана Хмельницкого (той самой, кстати), что по пьяному застолью Вася раскрыл свою страшную тайну и после этого ловил Вадима на улицах и настойчиво зазывал выпить. Поэтому Черняку пришлось написать еще три песни про Васю Чурина и в последней почему-то отправить его в ссылку в город Гусь-Хрустальный, где (как пелось в песне), "нет ни гуся, ни хрусталя"…
Итак, страха я, скорее всего, тогда не испытывал. Но был… Как бы точнее сказать… Ну, в состоянии нервного ожидания. Да сами посудите! Ни с того ни с сего… Звонок… Спешка…
Свидание в гостинице… Черт знает что!
— А вот и Алексеи Иванович! — тут же определил я, заметив человека, который радостно заулыбался при виде меня. Лет сорок, лицо, не различимое в толпе… Клерк клерком…
— Вот замечательно, Юрий, вот замечательно… И чтобы вы не волновались… — и он открыл удостоверение, разделенное, как я помню, внутри на три разноцветных полосы.
Ага, правильно… Алексей Иванович… КГБ… Майор… О, майор!..
Я, помню, долго рассматривал удостоверение — больше для Юрия Роста, который из "Жигулей" наблюдал за нашей встречей. А потом спросил:
— Ну и где же будем разговаривать?
— Вот, пожалуйста. — Он гостеприимно распахнул двери гостиницы.
А дальше произошла замечательная сцена.
Дело в том, что из всех врагов, которые у меня есть, на первом месте стоят швейцары. Сколько я себя помню, они меня никогда никуда не пускают, а если и пускают, то долго подозрительно смотрят вслед. Я знаю, что не умею с ними разговаривать, и у меня, как ни стараюсь, никогда не получается пронести себя мимо них как важный государственный груз, не подлежащий таможенному досмотру.
Вот и тогда, как только майор, пропуская меня вперед, открыл дверь гостиницы, наперерез мне бросился швейцар:
— Вы куда! Куда!..
— Товарищ со мной, — тихо произнес Алексей Иванович.
— А вы сами кто такой! — вдруг заартачился швейцар, перегораживая путь уже майору в штатском.
— Я, честно, с некоторым злорадством наблюдал эту сцену, но в то же время с интересом ждал, как же выйдет из создавшегося положения Алексей Иванович, и не пригодится ли этот опыт впоследствии мне самому.
Майор злобно бросил швейцару:
