Мы с Витькой | страница 61
Теперь я с нескрываемой завистью слежу за моими товарищами. Пила размеренно поет, будто радуется, что избавилась от меня и снова попала в хорошие руки. Я изо всех сил наваливаюсь на багор. Раздается хруст, сосна накреняется, трещат сучки. Какая-то женщина подъезжает с лошадкой, накидывает веревочную петлю на комель спиленного дерева.
— Но-о-о! Вислоухая! — грубоватым голосом кричит женщина.
И лошадка, напряженно упираясь ногами, тащит сосну.
Деда Никанора я не вижу. Витьку тоже. Они, видимо, остались где-то сзади. Лесоповальная группа продвинулась далеко вперед, так как на протяжении километра по сторонам дороги рос мелкий осинник, в нем остались рабочие с топорами. Мы перешли в еловый лес. Здесь темнее, мрачнее и, наверное, больше дыму, так как у меня сильнее ест глаза и першит в горле.
— Эй, ребята! — раздается звонкий голос недалеко от нас. — Товарища Колосова не видели?
— Сенька! — радостно кричу я вместо ответа.
Приятель сидит на спине лошади без седла, без стремян. Он дергает поводьями, ударяет по конским бокам пятками и подъезжает ближе.
— Здорово, Серега, — подает он мне руку, не слезая с лошади.
Потом здоровается с моими товарищами, называя каждого по имени.
— Не видали, где Василий Никанорович? Меня к нему послали. Туда трактор с плугом просят. — И Сенька машет рукой в сторону пожара.
— А как там-то? — спрашивает Димка.
— Тепло, — улыбается Сенька в ответ.
Я только сейчас вижу, что лицо у него красное, словно воспаленное, во многих местах испачкано сажей. Ресницы и брови порыжели, прихваченные огнем.
— Чешет? — говорит наш второй паренек.
— Справа-то мы его по самую еськинскую дорогу к ручью прижали. А слева он верхом через ручей перекинулся и пошел, — поясняет Сенька.
— Тогда нипочем пожара не остановить, — решительно заявляет Димка, — раз он верхом пошел. А по ельнику вниз спустится…
— Вот и хотят молодые посадки у хутора перепахать, — перебивает Сенька и торопится: — Не видали, что ли, Василия-то Никаноровича?
— Где-то возле тракторов был, — сообщает Димка.
И Сенька направляется в ту сторону, откуда доносится тарахтение тракторов.
Я представляю себе, как там, на пожаре, который сейчас все называют просто «он», воюют люди. Сенька тоже говорил о «нем»: как «его» поджимают, оттесняют, не дают «ему» воли. И я воюю вместе со всеми.
Мы создаем линию обороны. Наш враг — огонь, бушующий где-то на далеких подступах, — не должен пройти через нашу просеку, через канаву, которую роет Витька. Лесной массив, лежащий по другую сторону линии обороны, деревни, дома, сараи, сады должны остаться целыми и невредимыми.
