Мы с Витькой | страница 19

— А если нарушишь — ремень? — спрашиваю я деда.

— Не приведи господь! У нее меры хуже ремня…

Но объяснить, какие именно меры, старый мельник не успевает — с дороги раздается голос:

— Дед Никанор, заезжать, что ли?

— Заезжай! — отвечает дед, исчезая в дверях мельницы.

Подвода, груженная мешками с зерном, стоит на дороге у бревенчатого въезда. Возница, пожилой колхозник, трогает вожжами, и лошадка, упираясь тонкими ногами, медленно ступает на бревенчатый въезд, пристроенный наклонно над землей на толстых столбах. Тарахтит колесами повозка, подпрыгивая по бревнам помоста, и скрывается в широкой черной дыре ворот под самой крышей мельницы. Оттуда зерно сыплется к жерновам.

Мы бежим в дом, чтобы на первых порах не попасть под бабкин «обстрел», как сказал старый мельник. Садимся за стол к румяным, правда уже остывшим, оладьям и миске янтарного прозрачного меда.

— Ешьте, — строго приказывает Аграфена Васильевна, — и, пока миску не очистите, из-за стола ни шагу.

Целыми днями мы с Витькой почти не вылезали из реки, а если и вылезали, то валялись тут же, на горячем песке, загорали или дремали в тени куста. Мы еще в первый день заметили маленький долбленый челнок, привязанный цепью около плотины и запертый на замок.

Через несколько дней мы подплыли к лодке и подержались за борта, потом забрались внутрь. Привязанная цепью, она казалась прирученной. Мы по нескольку раз прыгнули с челнока в воду, вдоволь покачались на нем. Немного погодя я уже чувствовал, что цепь нам мешает. Хотелось дать челноку волю, прокататься по реке. Но на нашу просьбу дед Никанор ответил довольно сухо:

— Челнок у меня не для забавы. Вам и на пузе неплохо по реке плавать. Надоест на пузе, перевернитесь да на спине. Умеете на спине-то?

— Умеем, — ответили мы.

— И на боку умеете?

— И на боку.

— Вот как хорошо! — похвалил дед и скрылся на мельнице, неведомо чему улыбаясь.

Скоро бабка позвала нас обедать, а к концу обеда подъехал дядя Вася. Небольшую карюю лошадку, запряженную в двуколку, он оставил у крыльца и, отряхнув пыль с гимнастерки, вошел в избу.

— Садись, сыночек, к столу! Накормлю, да отдохнешь, — сразу оживилась Аграфена Васильевна.

— Спасибо, мамаша, поем с удовольствием, а отдыхать некогда — ехать надо, — ответил он.

— Шел бы да лошадь-то отпрег, старый! — накинулась бабка на мужа.

— Нет, нет, папаша, не надо, — остановил Василий Никанорович засуетившегося было отца, — я сейчас же и поеду.