В регистратуре | страница 14



— Вот черт, — всхлипывал коротыш, а я злорадно прыскал от смеха, но смех тут же застревал у меня в горле, потому что в то же мгновение отец во весь рост растягивался в ближайшей луже, полной жидкой грязи. Маленький сосед, подставив отцу подножку, несколько раз огревал его пятерней по спине, отчего раздавалось щелканье, будто колотили по пустой колоде. Я чуть не лишался рассудка, кидался в кусты, чтоб найти и схватить что-нибудь и броситься на Каноника. Но тем временем отец поднимался и, согнувшись, весь в грязи, плелся на нашу горку.

— Вот так козленочек у Дармоеда! И он уже готов драться! — глумливо хохотал страшный сосед и оборачивался ко мне. А я ну бежать за отцом что есть мочи. Проклятый Каноник топал ногами, будто гонится за мной, как обычно пугают детей:

— Держи, держи его!

Быстро задохнувшись, я оглядывался на грозного соседа, подымающегося по своей горушке домой, а отец, придя в себя, героически приостанавливался на своей территории и кричал, грозя перепачканным кулаком:

— Ну что, получил свое? Здорово я тебя, карлу, разделал, катался, будто еж на траве!

— Хвастай, хвастай, Дармоед! Ноги свои длинные спроси про храбрость-то! Драпал за милую душу, будто мельничные жернова закрутились в брюхе. Посчитай-ка свои шишки, Дармоед! В гости приходи, угощу тебя заячьим салом — синяки смазать, чтоб подбодрить твое заячье, Дармоед, сердце! Ах, да! Ты грязью их смазал! А в ней возится гуси и утки, так что и тебе пригодится, — торжествовал победу сосед, по всей вероятности, точно угадывавший истину.

Когда опять наступил мир, я не мог найти себе места от неописуемого горя и стыда. Никакими, силами мне не удавалось понять, почему мой отец убегал от соседа. Правда, размышляя об этом, я даже не догадывался спросить себя: «А отчего я сам бежал?» Что, впрочем, дурного в том, чтоб удрать от злодея гораздо сильнее тебя? Но отец!.. Он же самый сильный, самый умный, самый проворный, самый богатый человек на земле — так все дети думают о своих родителях, — что заставило его спасаться бегством от коротыша Каноника? Иль он и вправду считает себя слабее? Мысль эта меня опечалила, глубоко врезавшись в мое сердце. Почувствовав новый прилив стыда, я спрятался в лесу и там, выплакавшись, уснул.

Ссора эта давно уже миновала. Отец и его низкорослый сосед помирились в сельской корчме, расцеловавшись и пожав друг другу руки. Отец посмеялся над своим бегством, Каноник — над тем, как отец огрел его колом.