Я слышала, как скрипели ворота, как выехала машина, и вновь звук закрывающихся ворот. Потом ко мне вошла Галина. По-хозяйски раздвинула шторы, взбила мне подушку, поправила одеяло, пристально осмотрела меня.
— Сейчас принесу вам бульон с гренками и сладкий чай, и даже не думайте отказываться, — предупредила она меня.
— Я и не думала, есть очень хочется.
— Вот и чудненько! Может, еще кусочек грудки вареной?
— Да, я согласна и на грудку.
Она вышла и вернулась с едой на подносе. Я набросилась на еду — никогда у меня еще не было такого аппетита. Галина любовалась моей невоздержанностью, потом неожиданно заявила:
— Бог вам послал надежного мужика!
— Вы о Федоре?
— Да, о нем. С таким не страшно ни в огонь, ни в воду! Выходите за него замуж, с ним не пропадете!
— Так я же еще замужем, да и он не предлагал.
— Как Кока найдется, так сразу же с ним разводитесь, он, конечно, начнет слюни пускать, вы на это не смотрите, мы знаем, чего он стоит.
— Вы к нему несправедливы.
— Это я еще себя сдерживаю, чтобы плохими словами о нем не говорить. Только вы его воспринимаете как нормального человека, а он лодырь, тунеядец и захребетник, не было от него толку и не будет. Вот Федор Иванович — другое дело! Как он переживал за вас, места себе не находил. Вон, даже радионяню заставил меня купить, чтобы наблюдать за вами каждую минуту, как с дитем малым возился. На руках сюда принес, когда вы вдоволь нарисовались, с ложечки водой вас поил и лежал рядом, как верный пес. Даже меня растрогал.
— А кто мне подавал краски?
— Он. Все время под мастерской сидел, пока вы там творили. Вы когда первый раз что-то потребовали, он растерялся, а потом положил рядом с собой запасы краски и планшетник. В интернете сверялся с названием красок и вам подавал. В общем, справился на «пятерку».
— Кока тоже это делал!
— Только это и делал, — поправила она меня, — а больше ничего. Все, отдыхайте, потом будем вещи собирать, я уже немного сложила.
Сытая, радостная от слов Галины, я смогла уснуть. Меня разбудило какое-то движение в комнате. Это дядя Веня рассматривал картину, при этом он приседал, разводил руки и складывал их, как будто молился.
— Ну, как вам? — спросила я.
— Аличка, моя ты детка! Что же с тобой такое произошло, что ты столько скорби и грусти излила в этом полотне.
Надо же, Федор тоже говорил о грусти.
— Ничего не произошло, просто было такое состояние души.
— Надеюсь, не Кока тому виной?
— Конечно, нет!
Зачем дяде Вене знать о моих переживаниях.
