— Как ты себя чувствуешь?
— Вроде бы хорошо. Давно я сплю? — спросила я.
— Почти двое суток, а работала ты двадцать четыре часа подряд — даже поверить не могу, что такое возможно. Я уже хотел вызвать скорую, но Галина сказала, что лучше тебя не трогать и насильно вывести тебя из этого состояния не получится, сама вернешься.
— Я тебя напугала?
— Да, я не был готов, что ты «исчезнешь» настолько. Ты помнишь, что нарисовала?
— Написала, — поправила я автоматически. — Нет, не помню.
— Я сейчас принесу картину.
Федор вышел и вернулся с холстом.
— Вот! — поставил он его на комод. — Я потрясен! Даже слов не могу подобрать… Ты что думаешь?
— Как всегда не верю, что это моя работа, потому что не помню самого процесса и что мною руководило, чтобы это изобразить.
— Не знаю, что ты хотела передать, но это так совершенно, такие краски, такая техника… Слезы наворачиваются, когда смотрю. Почему-то очень грустно: в ней и печаль, и грусть, но заодно и избавление. Думаю, эта картина отражает нынешнее состояние твоей души, твой внутренний мир. И мне нравится твоя сущность, она чистая и искренняя. Поэтому ты ничего и не помнишь, когда пишешь, работает твое естество, а сознание не участвует.
— Спасибо, что так корректно объяснил мою ненормальность.
— Я описал то, что вижу.
— Я пугаю тебя, наверное, или вызываю отвращение?
— Ангелы не пугают… — как-то робко и тихо сказал он мне, а потом добавил деловым тоном: — Теперь о деле: послезавтра утром ты улетаешь, времени на сборы совсем мало. Вениамин Петрович тебе несколько раз звонил, кажется, он почувствовал неладное, подозреваю, что скоро он будет здесь. Галина, как могла, прикрывала тебя, но он, похоже, всполошился. Мне, наверное, лучше уехать? А хочешь, я останусь и познакомлюсь с ним?
— Извини, сейчас не время: тогда ему придется рассказать историю твоего появления, он будет переживать, начнутся допросы и выяснение подробностей, поездка может сорваться.
— Я понял.
— Из-за меня наше расследование застопорилось? — виновато спросила я.
— Ничего, наверстаем!
— Ты меня пугаешь!
— Я не собираюсь впутываться в передрягу, просто поговорю с заведующей интерната, когда она выйдет из отпуска. Еще Галина мне назвала номер «ауди» твоего бывшего мужа, хочу пробить его по своим каналам.
— Будь осторожен, я буду волноваться!
— Даже не думай! Обещаю быть предельно осторожным!
— Хорошо.
Федор поцеловал меня.
— Удачи тебе, моя Алиса! Задай американцам! Пусть знают наших! Если сможешь, позвони! — сказал он на прощание и быстро вышел.
