Рафинад взглянул на приятеля, усмехнулся.
— Надо было мне поступить проще, — ответил Рафинад. — Надо было сунуть ей в карман куртки рублей пятьдесят, усадить в такси и поехать к Феликсу Чернову на дачу. А я, как последний идиот, интересовался, что она читает, вспоминал люстру Елисеевского магазина. Дважды идиот.
— Ты о чем? — Чингиз сбросил столбик пепла.
Рафинад рассказал о встрече с Ингой в троллейбусе, о том, что он видел из форточки. Чингиз хохотал.
— Круглый идиот, — искренне казнил себя Рафинад. — Главное, смотрела, курва, на меня, словно я — блоха, — распалялся Рафинад.
— Сулейман хвастался, что у него бабы первый сорт, из графских кровей, — продолжал веселиться Чингиз. — А так он мог бы, не выходя с Московского вокзала, собрать роту. Фирма веников не вяжет. Так что твоя Инга неспроста задирала нос, белая кость… Ладно, плюнь и разотри. Я тебе серьезное дело предлагаю.
В Апраксином дворе ночами жгли костры. Вольница начиналась после полуночи, когда жильцы, чьи окна смотрели на этот бранчливый торговый двор, укладывались спать.
Жгли костры иногородние гости, что выстаивали многодневную очередь за мотоциклами. То была давняя традиция. Еще с конца пятидесятых, когда возникла первая очередь за легковушками — «москвичами» и «волгами». С каждой новой моделью автомобиля очередь крепчала, удлинялась, вбирала не одну тысчонку горожан, особенно в начале семидесятых, когда на авторынок вырвались «жигулята». В толстых тетрадях очередники под приглядом выборного сотника отмечались ежемесячно, согласно номеру на почтовой открытке, а с приближением вожделенной цели — и два раза на день. В восьмидесятых годах очередь исчезла и распределение автомобилей передали исполкому, растащили по ведомствам, учреждениям, и автомагазину остались лишь мотоциклы и «роллеры», а соответственно и новая очередь. Товар мелковатый и трескучий, вызывающий жгучую ненависть почтенных горожан, но весьма почитаемый великовозрастными юнцами, рыбаками, жителями степей и труднопроходимых лесных чащоб. По особому распоряжению торговля этим рычащим товаром для северных регионов страны была передана Ленинграду, автомагазину, что размещался в универмаге «Апраксин двор».
Как всякая долгая затея, очередь обрастала своими историями. Ходила легенда об одном мотолюбителе из Вологды. Тот ночевал в картонном ящике до глубокой осени и спятил с ума самым натуральным образом, поехала у человека «крыша». Стал он лаять из ящика. Да так громко, что жильцы вызвали молодцов из службы отлова бесхозных животных, с Лиговки. Табор старался скрыть психа, опасаясь, что могут поломать очередь, отправить восвояси как людей, длительно живущих без прописки. И сход решил перепустить лающего мотолюбителя без очереди. Так он и укатил в свою Вологду, лая и мяукая, под завистливыми взглядами нормальных очередников. С тех пор, холодными ночами у костров, не одну голову искушала мысль повторить опыт пройдохи из Вологды. На собачий лай уже рассчитывать нельзя, могли и побить, а свежие идеи не так-то легко изобрести.
