— Отдай, — последовало новое распоряжение. — Нам чужого не надобно. Записи я вытер.
Скорее всего, вместе с записями приказала долго жить и сама камера. Только про это Иванов промолчал.
У минивэна разыгрывалось продолжение спектакля. Алиса, полностью придя в себя, не нашла ничего лучше, чем сорваться на коллегах.
— Убери грабли, козёл! — по базарному завопила она, вырываясь из рук оператора. — И туфель принеси! Он стоит больше, чем ты вообще денег видел!
Водитель шмыгнул за руль, оставляя Эдика в одиночестве разбираться со стервозной журналисткой.
Игнорируя пылающую гневом истеричку и угнетённый вид мужчины, инспектор закинул камеру на заднее сиденье автомобиля, развернулся и направился обратно к начальству.
— Туфель!!!
Кому адресовался очередной визг, он разбираться не стал. Подошёл к позабытой на дороге обуви, примерился, и мощным пинком послал деталь гардероба в сторону наглой дурочки, под одобрительные аплодисменты отвлёкшегося от вдевания ремня в брюки шефа. Получилось отлично. Лаковая туфелька, крутясь в воздухе, упала строго в небольшую лужицу подле машины. Брызги до телевизионщиков не достали, ну и пусть. И без них на работниках голубых экранов грязи хватало.
Оператор с обречённым видом поднял импровизированный мяч, слил с него воду, попытался подать балансирующей на одной ноге Алисе и получил новую порцию упрёков.
— Ты тупой?! Он же мокрый! Куда я его надену?!
Терпение заканчивается у всех, даже у покорных Эдиков. Психанув, он силком затолкал ведущую в салон, забрался на переднее сиденье, громко хлопнув дверью. Минивэн неуклюже развернулся и, подпрыгивая на ухабах, ускорился в сторону трассы.
Последнее, что запомнилось инспекторам, перекошенное от ненависти лицо девушки, мелькнувшее в окне.
— Ничего, поумнеет, — философски протянул боярин, стряхивая с брючин женские волоски, прилипшие во время порки.
Участковый отвернулся к забору, то краснея, то белея полицейской рожей и предчувствуя новые неприятности. Иванов же, порывшись в карманах, извлёк сигареты, подошёл к другу, протягивая раскрытую пачку.
— Что же нам так везёт-то? — риторически пробурчал парень, глядя вслед удаляющемуся автомобилю телевизионщиков. — Куда не припрёмся — или мордобой, или ещё во что-нибудь вляпаемся. Я начинаю по-новой ненавидеть людей. Идёшь по улице — с виду все нормальные. Поближе столкнёшься — охота у тебя револьверы стырить и почистить генофонд нации. Люди хуже собак цепных. Злые, ерепенистые... Никого не тронь и не посмотри. А не посмотришь, не нападёшь — за слабость посчитают и на голову полезут, чтобы там нагадить.
