Сергей кивнул.
— Да. Помню. Только пока не додумался, как и где. Сгустки запускать — глупо, потом Сила минимум неделю восполняется; у деревьев жизнь сосать — уже могу, научился. Но не буду. А больше я пока ничего и не придумал, чтобы и по силам, и по уму — как ни старался.
Домовая сделала умное лицо:
— Знаю. И ещё знаю, что ты эти... ауры видеть способен остался. Вот я и подумала — тебе для тренировок заколдованное место нужно.
— Чего? — переспросил Иванов, не до конца осознавая, что именно имела ввиду умненькая Машка.
— Место найти... плохое, — и, видя на лице своего любимого домохозяина по-прежнему полное непонимание, затараторила. — Сейчас объясню. Я, как девка деревенская, знаю, что самая распространённая тёмная ворожба — это проклятие. У нас все всех проклинали не по разу, особенно после посиделок. Неопасно — не ведьмы, чай. Но, если довольно сильно прокляли или ритуал какой исполнили — след должен оставаться? Верно?
Сергей прикинул:
— Ну, в принципе, да... Должно. Я своими глазами не видел, точнее не всматривался, но вполне допускаю. Дальше давай! — ему стало интересно.
Девушка согласно кивнула.
— Вот я и рассудила — а если тебе найти такое вот проклятое место и на нём потренироваться, вокруг походить, попробовать его и так, и этак... Не слишком опасное, а так... старое проклятие, почти безвредное. Его ведь совсем не жалко! Можно даже спалить, если захочется — хуже точно не будет!
У парня отвисла челюсть.
— Машуля, ты как до такого додумалась? — ошарашено пробормотал он.
Кицунэ улыбнулась:
— Ты книжки читаешь, а я фильмы смотрю, — и рассмеялась, глядя на вытянувшееся от удивления лицо Серёги. — Шучу я, шучу. Просто вспомнила твой рассказ про нехорошие места. Ну, те — в которых смертоубийство большое раньше было и что ты их чувствовать способен через э-ма-на-ци-и, — по складам выговорила она трудное слово. — Вот и подумала — туда идти, наверное, рановато, а проклятье, точнее место нехорошее — в самый раз. Должно получиться. У нас в деревне после ссор почти всегда сено проклинали и ворота, чтобы, значит, у коровы молока не было и брюхо постоянно болело. Так себе, если честно, получалось — почти никогда не работало. Наверное, потому, что без особого зла делалось, из вредности больше... Все друг другу, почитай, родня. В городе немного не так. Тут народ злее, злопамятнее, а значит, и всяких нехороших мест больше. Просто поискать надо. И ещё один аргумент имею, — домовая важно подняла вверх указательный пальчик. — Места — не люди. Если и напортачишь чего — жаловаться не побегут.
