— Машка! — крикнул он в темноту. — А знаешь, что принцессы, жрущие после шести вечера, превращаются в тыквы?!
Ответом ему было лишь звериное повизгивание от удовольствия и лёгкое, почти неслышное чавканье.
— Ну ничего, Ты ещё с Антохой не знакома...
— Ты чего смурной такой? — Антон с интересом всматривался в печальное лицо подчинённого. — Случилось что?
— Случилось, — Сергей угрюмо, с каким-то ожесточением затушил сигарету и глухо произнёс. — Машке документы делать надо.
— Зачем нечисти документы?
— Затем! Она же в окнах мелькает, иногда в магазин ходит. А тут эта старая... Васильевна, в общем, от скуки заинтересовалась, что это у меня за девочка живёт? В педофилии обвинила...
— Ну, забей. Она известная дура, — небрежно отмахнулся инспектор. — Пусть её...
Иванов с сочувствием посмотрел на коллегу и последний понял, что только что сморозил чушь, да ещё какую!
— Если бы только она одна... Эта идиотка своих подружек подключила, таких же старых склочниц. Инициативную группу собрали, жалобы во все службы полетели, понаписали козлячек от души... Что будто бы у меня в плену малолетний ребёнок!
Я уже скоро дверь вообще перестану закрывать — каждый день, иногда даже по два раза, со всех инстанций приходят — от безопасности до этих, по правам человека которые... И все тошно выясняют, где девочка, берут объяснение и пытаются пугать... Вон, смотри, — хозяин квартиры подошёл к окну. — Видишь, стёклышко блеснуло? Дом напротив, третье слева окно на четвёртом этаже?
— Ага...
— Это одна из товарок Васильевны видеокамеру установила, кочерга продвинутая... В режиме нон-стоп снимает. Я в бинокль видел... Очень старушкам, понимаешь, хочется тайну страшную узнать. Такую, чтобы аж дух захватило! Чтобы потом как минимум месяц по скамеечкам её облизывать и обсасывать. Только вот то, что они другим людям своим любопытством жизнь портят — им в голову просто не приходит!
Машка недавно шла из магазина — бабки напали. В бараний рог девчонку скрутили и как фашисты выпытывали — кто и откуда. Еле сбежала, синяки на руках показывала... Теперь из своего угла даже не высовывается, боится... Как ни крути, а надо ей документы выправить и прописать здесь, иначе не отстанут.
Швец искренне проникся всей глубиной проблемы. С домовой-кицунэ Машей они как-то сразу подружились, приняли друг друга. Ему нравилась весёлая и хозяйственная нечисть, всегда улыбчивая и умеющая варить правильный борщ.
Для Иванова она вообще стала словно заботливая сестричка, вот только старшая или младшая — он и сам пока понять не мог.
