Степан послушно шагает за ним, поглядывая ему в спину. Он слышит, как сухая земля течет из-под рубахи. Все. Теперь люди затопчут ее в землю Алатырского Венца, и она останется тут лежать навеки. Степан почувствовал легкость во всем теле и поспешил за братом. Они прошли хлебный ряд, потом — скотный. Эти ряды были самыми большими. Людей тут было особенно густо, не протиснуться.
Вот наконец-то и опять кудельный ряд. Вдруг Иван хватает брата за плечо:
— Сапоги где?! — Кажется, глаза у него готовы выскочить от испуга.
Степан смотрит себе на грудь. Ведь сапог только что тут болтался. Он озирается. Он готов броситься обратно и искать сапоги.
— Эх ты, раззява! — И замахивается кулаком, а у самого на глазах закипают гневные слезы. — Ходи теперь в лаптях, коли потерял. В сапогах будет ходить за тебя кто-нибудь другой.
— Пойдем поищем, — бубнит Степан. Ему тоже до слез жалко сапог.
— Нашли, если бы все люди были такими же раззявами, как ты.
Отец все еще стоял возле своей кудели. Он совсем замерз, съежился в мокром тяжелом зипуне. Губы посинели. В бороде блестели капли дождя, словно роса в траве. Когда подошли сыновья, он оживился, подергал плечами.
— Где походили? — спросил он, еле ворочая языком.
— Так... прошлись, — нехотя ответил Иван.
Степан угрюмо молчал. Он со страхом ждал, что сейчас Иван скажет про сапоги. Отец, конечно, рассердится и заявит, что раз Степан такая раззява, ему нечего делать в городе. И увезет его обратно в Баевку. Но Иван пока молчал.
Сеял и сеял мелкий дождичек, обволакивая сыростью белую большую церковь, дома, людей, копился в кудели светлыми каплями. Однако люди словно и не замечали дождя — они так же деловито шныряли по рядам, зорко оглядывая товар, спрашивали цену и отходили прочь, даже не торгуясь.
Отец сказал Ивану:
— Шел бы ты домой, чего тут мокнуть. У тебя, чай, свои дела есть.
— Пожалуй, — согласился Иван.
— Иди, правда. А мы постоим еще. Может, продадим, купим ему пиджак...
Иван ушел, бросив на брата значительный и строгий взгляд. У Степана отлегло на душе: не сказал! Все же какой хороший человек — Иван, старший брат. И жить у него будет хорошо... И Вера, жена брата, тоже добрая — какой вкусный суп варит... Так думалось Степану, пока он стоял, прижавшись к отцу и глядя поверх людских голов на белую церковь с тусклыми золотыми куполами, на высокую колокольню, где по карнизу сидели мокрые голуби...
Покупатель наконец-то нашелся — знакомый мужик из Баева. Они разговорились с отцом. Дмитрий спросил, как там живут.
