— Поеду к Анфиске. Ты слышал, Козьма, она там совхозом заправляет?.. Говорят, лучший совхоз у нее, еще один орден дали.
— Ей дадут. Ловка-а девка-а, ох, как ловка!.. Купаться-то будем? — вспоминает Кузьма.
— Идем выше. Там берег положе, песок. Вот, жаль, портки на мне не те.
— Я так... — говорит Кузьма. — Я коров не стесняюсь.
Пастухи идут вверх по течению, находят прогалочек между ивняком и спускаются к берегу, на небольшую песчаную отмель.
Здесь жарче. На теплый, почти горячий песок Кузьма ступает с восторженным криком. Федор смотрит на него, обнажая в улыбке несколько желтых зубов. Он уже разделся. Сухое тело до того белое, что загорелое лицо и шея кажутся черными, и похож он на черноголовую чайку.
Кузьма с визгом падает в прохладную воду и, вскочив на ноги, начинает неистово подпрыгивать и брызгаться.
Федор, прихрамывая, пытается укрыться под ивняком, но потом падает в реку, поднырнув под Кузьму, сбивает его с ног.
Пастухи долго плещутся, орут, от изобилия брызг над ними образуется радуга. Они видят ее и больше, ожесточеннее работают руками, взбивая облака водяной пыли.
Наконец пастухи устают, выскакивают на берег и, упав лицом вниз на песок, тяжело дышат.
«Хорошо-то как! — думает Федор.— Песок теплее, чем печь». Он вспоминает веснушчатую, остроглазую Анфису-агрономшу, ее умную и добрую улыбку: «Вы, дядя Федор, уникум, сейчас ведь никто не играет так на рожке». Она часто подходила по утрам, садилась на пень рядом, внимательно слушала. Когда Федор играл для души, говорила: «К вам, дядя Федор, экскурсии водить надо... »
— Козьма!
— У!
— А ты не знаешь, что за такое слово «уникум»?
Кузьма молчит, думает. Там, вдали над полем, зазвонил жаворонок, и песня его легка и радостна.
— Небось западное, германское... А ты никак взаправду решил на целину, к Анфисе?
— Решил, Козьма... — вздыхает Федор.
— Зря, Хведор, она небось тебя забыла, небось сейчас депутат какой-нибудь... А как же мы без тебя-то? Вон как ты сегодня трактор-то перегнал! А не будь тебя, и сейчас бы они ковырялись у этого мосту.
— Я чо, я только решительность внес.
— Да-а, — продолжал Кузьма, — как ты: «Гони! гони!» И все тут... Не уезжай, Хведор, забыла Анфиса тебя... — Он долго убеждает Федора в том, что люди быстро меняются, зазнаются, что и в Каменке будет хорошо:
— Вишь, уже быков заводим, а там, глядишь, прикажут Сашуле мост навести, плотину поставить.
Кузьма еще долго уговаривает Федора не уезжать.
