— Уеду я, Козьма, отсюда. Вот получу деньгу за сезон — и на станцию... Билет в мягком вагоне чтоб...
— Как уедешь? — с удивлением спрашивает Кузьма.
— А так, уеду, и все тут... На целину умотаю!
— Гля-ко, комсомолец выискался!..
— Туда и не комсомольцев отпущают... Сын-то меня, вторая неделя пошла, как отделил. Жениться задумал, а я, зишь, стеснять буду. Вынес он мои тряпки в чулан и говорит: «Это, папашка, твои покои будут...» — Федор несколько минут молчит. — Эх, Козьма, надоело все! Опротивело! Помнится, какие угодья у нас были. Вона за тем плесом мельница стояла. Весной в половодья все луга зальет, а потом какие травы!.. За клевером к нам ехали со всего района. А мы продадим да себе стога наметаем. Рыбы-то сколько водилось. Лещи да щуки по пуду, под плотиной в яме сомы какие! — Он разводит руками: — Во-о!
— Ух, гад! — восторгается Кузьма.
— Н-да-а! — тоскливо тянет Федор. — Ты помнишь? Блины-то какие на масленицу ели? Да на нашу мельницу ехали все. Любой помол возможен, заказывай!
Федор замолкает, достает портсигар, дает закурить Кузьме. Разминая сигару, с сожалением смотрит на то место, где была плотина. Он вспоминает собрание, на котором выступал какой-то начальник из района. Этот-то начальник и предложил разобрать мельницу и построить скотный двор: «В районе сейчас электричеством мелют, пять минут — и мешок».
И всем захотелось молоть электричеством за пять минут. С тех пор в Каменке сидят без муки.
— Ну, так ты блины помнишь?
— Эх, Хведор, — вздыхает Кузьма.
— Ишь жара-то какая пошла... — Он сигаретой показывает на стадо: — Молоко давай, мясо давай, а быка ни одного, ассименителя завели, пять лет маемся, каждая третья корова ялова!
— Дураки! — вставляет Кузьма.
— Кто дураки?
— Ассименители...
Федор бросает окурок и внимательно глядит на Кузьму:
— Козьма, а ведь твои ребята сперли на ферме этот аппарат?
Кузьма с испугом смотрит на Федора, но, увидев добродушную улыбку, признается:
— Мои...
— Вот это пироги! — восхищается Федор. — И куды дели?
— Куда... Известно куды, раскрутили по винтику.
— Ты небось надоумил?
— Не, сами оне...
— Вишь, как получается, не укради ребята этот аппарат, и сейчас бы скотина мучилась... Эх, бывает. Хорошо, что хоть быка купили! Сашуля обещает в зиму еще пару оставить.
— Да он, дурак, опять корма экономить будет, оставит ли?
— Оставит. Сверху указание есть... А ты, Козьма, помнишь Анфису-агрономшу?
— Как не помнить, ловка, огонь девка! Не разрешила кукурузу сеять, и все тут. Не по климату! И все тут. Ну, таскали же ее! Мытарств-то сколько было, когда узнали, что вместо кукурузы подсолнухи посеяла. А она: «Может, мы пальмы разводить будем?!» Год прошел — и орден ей. Сами же дали... Эх, Козьма, уеду я на целину, как пить дать уеду. Тоска меня гложет, тоска!.. — Федор замолкает и угрюмо смотрит на выжженные солнцем луга, на варварски вырубленный лес.
