— Школу закончил? — обняла Потапа. — А на городских хлебах и не подрос... вроде как только вчера из дому, а ведь прошло сколько...
— Я, мам, подрос! — уверенно ответил Потап. — Он хотел ей сказать что-нибудь неприятное за ее безразличное отношение к нему, но как она постарела: много новых морщин вокруг тусклых глаз, согбенная спина. Сдержался, повторил: — Я подрос все-таки!..
— Какой там! — махнула она рукой. — Вот сейчас на Митьку посмотришь. Да ты сейчас меньше всех, хоть годами и старшой. А в городе нельзя было остаться? — неожиданно спросила мать.
Потап помолчал, грустно ответил:
— Да вот вас захотелось повидать... Петьку Коноплева...
Мать отвела в сторону глаза, промолчала.
Из братьев Потап никого сразу не узнал. Первым к нему подошел Митька. Он на самом деле был высок. Узнал Потапа и средний брат, а вот самый младший с недоумением смотрел на него, подошел только после того, как Потап назвал его по имени.
За столом мать все хвалила Митьку:
— Кабы не он, не знаю, сумела бы свести концы с концами. Спровадила тебя, и словно легче стало. Брюки твои, две рубахи меньшому годились, ботинки, что в зиму купила, тоже ему. Ну, а хозяйствовать без тебя труднее стало. Да и тетушка очень меня уговаривала, чтобы я тебя ей отдала. Похож ты на отца и видом смиренный. Митька-то у нас бойкий больно... Сколько раз собиралась к тебе приехать, но дом не на кого бросить... Она поймала взгляд Потапа и, не выдержав, опустила грустные глаза. — Потом Митька в хозяйство вошел, помогать стал... Зиму учится и по хозяйству дома помощь оказывает, а лето все на тракторе прицепщиком... — Потап почувствовал какую-то неловкость, поперхнулся, и мать перевела разговор:
— Петька-то Коноплев, друг твой сердешный, на шахты уехал. — И уважительно сказала: — Вырос такой здоровило — жуть смотреть. Забойщиком на шахтах работает. Почти каждый месяц матери по пятьдесят рублей в новых деньгах присылает. Дождалась Евдокия кормильца. Уж она им не нахвалится. Вся в шелках ходит. Хорош парень удался. — Потап встретил сожалеющий материнский взгляд, и у него совсем пропал аппетит.
Вечером пришла Евдокия.
— А ты подрос, ай нет? — еще с порога поинтересовалась она. — По-моему, нисколько. Все такой же коротыш.
Мать Потапа виновато отвела в сторону глаза.
«Да пошли вы все к дьяволу! — чуть не крикнул Потап. — Далось вам это «подрос!» Он сердито посмотрел на Евдокию, но она только ухмыльнулась.
А мать все вздыхала и с надеждой посматривала на Митьку.
