— Один убивает каторжников, — прозектор кивнул на лежащие перед ним останки. — Забирает органы. Бессистемно изымает то легкое, то печень. Я бы предположил, он старается собрать нечто вроде человеческого тела.
— Зачем? — скривился детектив.
— Откуда мне знать, я же не психиатр. Но! — Отто даже поднял палец. — Сегодняшние тела доказывают, эта теория не верна. И вот, почему, — он скинул окровавленные перчатки и пригласил детектива в свой кабинет. — Я решил изучать чуму и ее жертв, господин детектив. Потому начал вести журнал для связанного с болезнью. Вот!
Отто протянул журнал Маркусу.
— У чумных имеются отметины от скальпеля, — полистав страницы, подытожил детектив. — Поголовно?
— Именно, господин детектив, — хлопнул его по плечу Отто. — И тут я пришел к выводу, через этот порез жертва и заражается нашей чудовищной болезнью.
— Но зачем?
— Найти лекарство? Ты бы удивился, узнав, сколько невинных жизней унесли медицинские исследования. Так почему бы нищим не стать жертвами эксперимента по созданию идеальной сыворотки.
— Сыворотки от чего? — скривился Маркус.
— Да от чего угодно! — отмахнулся Отто. — Судя по тому, что и жертвы чумы, и каторжники — все имеют следы кларафали в крови, подозреваю, убийцы связаны с островом Надежды.
— А не может ли он искать средство защиты от нее?
— Может, разумеется! Но и это не самое интересное!
— Что еще не так?
— Ты, несомненно, помнишь одну прекрасную девушку, не так давно найденную в стенах дома Элрихов?
— Абигейл, племянница хозяина, — кивнул детектив. — И что?
Отто облизал пересохшие губы.
— Мне нужна твоя помощь, Маркус.
Детектив поднял бровь. За пять лет сотрудничества прозектор впервые назвал его по имени. И это наводило на странные мысли.
— О чем мы говорим, Отто?
— Мне нужно вытащить пациента из Асилума, Маркус.
* * *
Почему всё обернулось именно так? Ещё совсем недавно она гуляла во дворе лечебницы с другими пациентами. Помогала медсёстрам ухаживать за хрониками в стационаре, и вот сама превратилась в такой же немощный мешок с костями. Ходит под себя и бессвязно мычит.
Руки, ноги и шея пристёгнуты к койке ремнями. Нужно было кончать с собой, пока была возможность. Но тогда она ещё ждала голубоглазого Отто. Но и он обманул.
А теперь во рту влажный кляп, не дающий откусить язык и покорно истечь кровью. Лжец! Мерзавец Отто! Подарил ложную надежду. Мёртвую надежду.
Шаги за дверью.
Абигейл застонала, внеплановые визиты никогда не предвещали ничего хорошего. Новые изощрённые процедуры, или грубая санитарка пришла поменять пелёнку. Кто-то громко ругался в коридоре. Звали Вайнштайна.
