– Сиди, Рульф!.. Доктор, это мои лучшие друзья, ведеоры Эмбегер и Фроск. Они тоже готовы дрессировать хоть самого дьявола, лишь бы не сидеть без дела!.. Это тот самый доктор Канир, ребята, о котором я вам рассказывал! – приветливо говорит Рэстис, обращаясь поочередно к ведеору в черном и к своим друзьям.
Доктор Канир холодно кивает Рульфу и Дуванису и тут же вновь обращается к Шорднэму:
– Для нашего орангутанга Кнаппи вполне достаточно одного толкового наставника… Это хороший и смирный зверь. Я уверен, что вы полюбите его, Шорднэм. В общем, работа будет нетрудная. Подробности потом. У меня еще масса хлопот в Марабране, а к утру мне надо снова быть в Ланке. Давайте же покончим с нашими делами.
– Пожалуйста, доктор!
– Итак, Шорднэм, я оставлю вам адрес, деньги на дорогу и вашу заработную плату за первый месяц. Всего тысячу пятьсот полновесных гирляндских суремов!
Доктор расстегнул портфель и вынул из него пачку денег и бумагу.
– Распишитесь в получении вот здесь, – он подал Шорднэму свою авторучку и, подождав, пока тот распишется, продолжал: – Отлично!.. Теперь дальше. Ровно через неделю вы явитесь в Ланк к профессору Вериану Люмикору Нотгорну. Так зовут вашего нового хозяина. Вам должно быть известно это прославленное имя, и вы должны понимать, что, помимо всего прочего, вам оказана огромная честь!..
– Я понимаю, доктор. Можете на меня положиться, – твердо говорит Шорднэм.
– Вот и отлично! Я вам верю, Шорднэм!.. А теперь извините, мне пора ехать дальше!
Допив свое пиво, доктор Канир уходит прочь, кинув по пути на стойку мелкую монету.
После ухода доктора Канира Шорднэм с минуту смотрит на пачку денег, словно не веря своим глазам. Проснувшиеся собутыльники тоже глядят на нее с откровенной жадностью.
– Везет Рэ Шкиперу! Ура-а! Пьем дальше!!! – завопил один из оборванцев, будучи не в силах подавить восторг.
– Слышишь, Рэ, шантрапа твоя голосит, еще пива просит!.. Заказывай, пей, гуляй, ведеор Шорднэм, ты теперь богат! – злобно гудит Эмбегер и грохает кулаком по столу. – Пей, не жалей, все равно помирать придется!
– Зря ты злишься, Рульф, – спокойно возразил Рэстис. – Ну пропили мы с этими беднягами сто двадцать суремов, что за беда? Ведь это не деньги, а слезы! Полторы тысячи суремов – это уже капитал! На них в случае забастовки может продержаться восемь семей в течение двух недель… Знаешь что, Рульф, бери-ка, брат, эти деньги и сдай их Гардиону в стачечный фонд профсоюза!
– Рэстис, ты с ума сошел!!!
