Оуэн потирает спину и медленно кивает.
– Представь, как станут гордиться дети из твоей программы, когда увидят это фото, – говорит он.
Я взбудоражена этой мыслью.
Тогда я достаю телефон, делаю снимки фотографии под каждым ракурсом, а затем выхожу.
Мы вновь очутились на улице, окутанные летней влажностью. Оуэн проводил меня в библиотеку, где планирую позаниматься.
– Зора, я надеялся пригласить тебя на ужин, но планы изменились.
О. Интересно, эти планы каким-то образом связаны с Келси?
– В свете недавнего репортажа и всего, что произошло на смотровой площадке, служба безопасности советует какое-то время не появляться на публике.
– Понимаю. – Приходится тщательно скрывать разочарование.
Тем не менее я благодарна, что мы можем тусоваться в кампусе. Мы заходим в библиотеку, и Оуэн садится вместе со мной за стол. Начинаю копаться в сумке.
– Я оставлю тебя заниматься, но если это не слишком неудобно, я бы хотел пригласить тебя на ужин к себе домой.
Ого!
– Это такая сложная схема, чтобы заставить меня прийти? – спрашиваю с дразнящей улыбкой.
Оуэн старательно пытается скрыть улыбку.
– Мы будем не одни. Колин будет в соседней комнате. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной или смущенной, и пойму, если ты…
Оуэн явно нервничает, однако это приятно видеть.
– Все в порядке, – смеюсь я. – Спасибо за приглашение. Когда ты планируешь ужин?
– Знаю, у тебя в пятницу торжество, а у меня – скучное королевское мероприятие. – Он гримасничает. – Может, в субботу?
Стараюсь не вспоминать о торжественном пятничном вечере. Теперь и от мыслей о субботе в животе будут бабочки порхать.
– Договорились, – соглашаюсь я, стараясь не выказывать большую радость.
Только когда Оуэн выдыхает, мне приходит в голову, что он задержал дыхание в ожидании моего ответа.
– Можно, я тебя заберу? – спрашивает он. – Ты будешь дома?
– Да. Я планировала остаться дома и позаниматься.
– А что так? Тебя в последнее время что-то отвлекает? – спрашивает Оуэн, возвращаясь к игривости.
– Не что-то, а кто-то, – поддразниваю я.
Он ухмыляется, но в то же время улыбается глазами. Я смотрю на него, вспоминая, как в прошлый раз он был близок к поцелую.
– Что? – спрашивает он, явно улавливая бессловесное послание в моем выражении.
Мое лицо всегда меня выдает. Хотела бы я, чтобы оно перестало быть настолько прозрачным.
– О, ничего, – одновременно говорим мы, но голос Оуэна звучит высоко и с американским акцентом.
Я начинаю смеяться и бросаю в него скомканный клочок бумаги. Жаль, что Оуэн уворачивается, и шарик из бумаги пролетает мимо его лица.
