Маргарита заставила его прочитать «Капитал», труды английского философа Стюарта Милля, произведения российских демократов. Они вместе читали «Фауста» Гете.
Дзержинский выделялся среди ссыльных. Он был одет в темный, сильно поношенный костюм, рубашку с мягким отложным воротником, бархатный шнурок повязан вместо галстука. Дом, где жили Феликс и Николева, был своеобразным центром ссыльных.
Так повелось: кто оказывался при деньгах, приносил к Николевой фунт дешевой колбасы, связку баранок или кулек конфет. Бывало, что какой-нибудь «богач» с гордым видом вытаскивал из кармана и бутылку вина. Но так как никто этих приношений заранее не заказывал, то иногда получалось, что не хватало заварки или сахару. А без хорошего чая и вечер не вечер.
Все уже расселись, когда в дверях появился молодой человек. Его воспаленные глаза щурились от света лампы.
— Господа, позвольте представить вам нашего товарища: Феликса Эдмундовича Дзержинского, — говорила Николева вновь прибывшим, усаживая Феликса рядом с собой.
Все, кто впервые видел Дзержинского, обращали внимание на его глаза.
— Что с вашими глазами?
— Проклятая грязь, — отвечал Феликс, — профессиональная болезнь табачников. Глаза чешутся от табачной пыли, рабочие трут их грязными руками. И вот результат: большинство рабочих нашей фабрики больны трахомой. Я тоже.
— Бог знает, что вы говорите. Зачем же вы пошли на эту фабрику?
— Ну, во-первых, надо где-то хлеб зарабатывать, а вы знаете, что в Нолинске найти работу трудно, а во-вторых, там я среди рабочих и могу хоть чем-нибудь быть им полезен.
В жизни политических ссыльных всегда было место для эротики. Лучшая подруга Николевой Катя Дьяконова уже здесь, в ссылке, вышла замуж за социал-демократа, родила ребенка. У политических хватало свободного времени.
Как писал Овидий в «Лекарстве от любви»:
«Праздность рождает любовь и, родив, бережет и лелеет, Праздность — почва и корм для вожделенного зла».
А кроме того:
«Как хорошо уметь угашать женское пламя,
Как хорошо не бывать низкого чувства рабом».
Всякая любовь в известной мере — ситуация палача и жертвы. Большинство женщин подсознательно жаждут порабощения, вплоть до насилия.
Любой половой акт — в каком-то смысле проекция убийства, как бы кощунственно это не звучало. Мужчина остается девственником, пока не убьет возлюбленную, то есть не доведет обладание до логического конца.
Библейское грехопадение состояло именно в запретном совокуплении. Половой акт был табуирован не случайно: применительно к нему в Библии употреблялся глагол «познать». Можно говорить о греховности всякого познания, но познание сексуальное есть еще и грубое, чисто физическое вторжение в мир другого существа. В сексе почти невозможно солгать, и оттого во всяком половом акте есть нечто от дознания, от выпытывания сокровенного. Половой акт — покушение на независимость личности, на ее свободу.
