- Не суетись! - сказал ему Шепот.
- Так я же ничего не вижу, - пожаловался тот виновато.
- Вверх смотри. Между теми двумя вершинами.
- Ну… там…
- Э-э! Да у тебя глаза есть?
У молодого пограничника были глаза. Но не привыкли они видеть такого, потому и не мог он так долго заприметить то, на что сразу обратил внимание Шепот. Теперь наконец увидел и растерянно переводил глаза то на сержанта, то на «то».
Легкое, как мавка, бежало из далекого далека, падало на них с гор, как белый пласт снега. Исчезало в твердых морщинках гор, опять летело вниз, не разбирая дороги, бестелесое и призрачное, как сонное видение. Мчалось прямо на них, вдоль границы, видимо не ведая о существовании границы да и не интересуясь ее существованием вообще, подвластное лишь своему инстинкту передвижения в седом просторе холода и безмолвия.
- Ш-ш…
Молодой пограничник хотел спросить: «Что это такое?», однако своевременно спохватился, ведь и так вызвал неудовольствие сержанта своей чрезмерной болтливостью, кроме того, подозревал, что и сам Шепот еще не может точно определить это видение. Да и кто бы смог!
- Пойдем навстречу! - решительно проговорил Шепот и первым двинулся вперед. Молодой пошел за ним и теперь пробовал даже подвергнуть сомнению и критике действия своего старшего товарища. Стали они вдвоем, разинув рты, смотрели вон сколько времени неизвестно куда и на что. Теперь идут ему навстречу. А если это коварство врага? Может, нарочно напустили на них то привидение, чтобы тем временем совершать на границе недозволенное?… Допущения, подозрения, уверенность… «Товарищ сержант…» - попытался было подать голос пограничник. Но Шепот как раз в тот миг сорвался в бег. Не слушая своего напарника, еще крепче зажал обеими руками автомат и большими скачками подался в гору, к тому белому и непостижимому. Молодой, хоть и исполненный колебаний и недоверия, тоже потрусил вслед за ним.
Ближе, ближе… И уже это не призрак, а женщина, девушка, растрепанная, в одной рубашке, босая… Лицо белое, как снег, огромные глаза, черные от непередаваемого ужаса, жадно хватает воздух раскрытый в немом крике рот… А ноги! Что-то сине-красное, страшное, кровавое, побитое камнями, сплошная рана, сплошная мука даже для тех, кто только раз взглянет на эти ноги…
Девушка не видела ничего перед собой, не видела и пограничников и, когда уже добежала почти впритык, вдруг отшатнулась, кинулась в сторону, хотела опять бежать дальше и от этих, как убегала, видно, от кого-то другого, бежала, может, целую ночь, а может, и сутки, может, блуждала в диких горах неисчислимые ночи и дни.
