Сразу я даже не понял, что мне хочет сказать и показать демон. Как связать себя с клинком, и тем более как отправить кукри в другой мир, и потом перенестись к нему, я не соображал. Только после еще нескольких замедленных показов уяснил для себя — необходимо перемещаться не с представлением о клинке в руке — как делал я до этого, а банально самому стать клинком.
— Давай попробую, — негромко произнес я, пытаясь собраться и сконцентрироваться.
Замерев, решил предварительно прокрутить порядок действий. Оказалось непросто — мысли путались, продираясь через вязкую паутину накатывающей слабости; в голове шумело, и сосредоточиться оказалось очень и очень непросто.
До этого момента я раз за разом кидал кукри в пропасть и пробовал телепортироваться в наш мир. И раз за разом у меня не получалось. Но как спортсмен, упорно пробующий взять высоту, я повторял и повторял, впав в своеобразный транс и не прекращая попыток. Круживший ниже демон каждый раз меня подхватывал, и возвращал обратно на скалу, после чего я с обреченным упорством начинал снова. Без этого — без полетов, было никак не обойтись. Потому что телепортация к клинку, уж не знаю почему, у меня получалась только в тот момент, когда нож находится в движении.
Широко размахнувшись, я крепко зажмурился и бросил кукри вниз. Рукоятка ножа соскользнула с ладони, словно прощаясь, а я — выждав секунду, потянулся к клинку. Не представляя его в кулаке, как до этого момента, а стараясь самому стать ножом. Получилось неожиданно легко — я перестал чувствовать тело, появилось… странное чувство тяжелой легкости; я ощущал себя стиснутым внутри клинка, который летел, стремительно вращаясь.
Осознав, что у меня получилось воплотиться в клинке, я отогнал испуг — а вдруг останусь в таком виде? Страх иррациональный — разумом я понимал, что управляю телом и клинком настолько хорошо, что стоит представить нож в руке, как вернусь к своей естественной форме.
Испуг мелькнул и исчез, а я потянулся в мыслях к алтарю рода Юсуповых-Штейнберг. И вдруг, словно по наитию, подумал о юной прекрасной девушке с веснушчатым носом — матери Олега. Сразу меня потянуло прочь от себя, появилось чувство невесомости, будто оказался в скоростном лифте; нет, не так деликатно — скорее, как в чаше распрямившегося рычага катапульты. Меня перекрутило словно в бурлящей воронке водопада, и я на краткий миг отчетливо осознал момент пересечения границы миров.
Едва чувство пересечения границы ушло, как инстинктивно потянулся прочь из плена в клинке, воплощаясь в собственном теле. Зря — здесь я все еще летел, кувыркаясь как брошенный нож.
