— Я буду настаивать, чтобы государство и городская управа выделили средства. Нельзя рассчитывать только на подаяния. Каждый день у меня перед дверью плачут люди, а мы их обманываем, глумимся над их несчастьем, — горячилась учительница. — Надеюсь, вы меня поддержите…
— Разумеется, барышня, — Хитров повесил трость на левую руку. — Прошу вас выслушать заявление солдата запаса Петра Досева Минева. Оставим пока других. Вероятно, и ваша папка полна подобных заявлений. — Хитров надел очки и прочитал: «Так как наш дом почти разрушен, а потому в нем нельзя жить, и я как глава семьи лишен возможности поддержать мою семью, потому что ранен и болен и совершенно не в состоянии работать…» Ммм… Хитров перевернул лист и пропустил несколько строк, чтобы не утомлять собеседницу. — Вот. «Прошу оказать помощь как моей семье, состоящей из пяти человек, так и мне, а также помочь починить дом… Проситель: Петр Досев Минев».
— Трагедия! — воскликнула Миткова. — Я тоже хочу прочитать вам, господин Хитров, только одно из многих подобных заявлений.
— Слушаю вас.
Миткова стала читать: «Заявление от Елены Христовой из города Тырново, жительницы слободы св. Богородицы. Рассчитывая на сострадание Общегражданского комитета, осмеливаюсь коленопреклоненно просить Вас о помощи, поскольку нахожусь в крайне бедственном положении. Мой муж — портной, ему 70 лет, работать он совсем не может, на моем иждивении две дочери, муж одной из них еще в армии, два сына — тоже солдаты, семейные…» Нет, не могу дальше, — разволновалась учительница, — сил моих нет больше… Какой мы комитет? Куда смотрит государство? Куда смотрит управа?
— Наша управа, дорогая барышня, еще до землетрясения обанкротилась. Да, — развел руками Хитров, — она не может привести в порядок счета еще со времени свадьбы царя Фердинанда. По сей день восстанавливаются суммы, потраченные на «закуску и выпивку».
— Ах так?! На «закуску и выпивку», царские свадьбы, войны, а народ — ходи голодный, наг и бос! Пусть эти расходы оплатят государство, дворец…
Панчо Хитров оглянулся по сторонам, не слышал ли кто-нибудь слов девушки, схватил ее за руку и прошептал:
— Успокойтесь, барышня. Так можно и пострадать, ведь вы учительница.
— Да, я учительница, народная учительница, господин Хитров. Запомните это! И поддержите меня.
Хитров обещал ей свою поддержку и повел ее в комнату, где заседал комитет.
Председателем Общегражданского комитета был владыка. Однако его высокопреосвященство удалился из города на безопасное расстояние, в Присовский девичий монастырь, и ни разу не участвовал в заседаниях. Замещали его главный советник архиерея или какой-нибудь священник. Когда Хитров и Миткова вошли в комнату, председательствовавший на заседании священник приветствовал их кивком головы, указал на свободные стулья в первых рядах и продолжал:
