Земля понемногу успокоилась. Война кончилась.
Растерянные, озабоченные, тырновцы не находили себе места от горя. Есть ли справедливость на этом свете? Придет ли тот день, когда не будет царя и богачей? Кто научит народы, что нужно делать, чтобы не быть жертвой войн и обмана?.. Такие вопросы не давали людям покоя, они стали понимать, за что нужно бороться.
Солдаты прибывали по северной и балканской дорогам. Никаких официальных торжеств не объявляли, но, несмотря на это, и вечером, и рано утром на центральном вокзале и на станции Трапезица было полно встречающих.
Как-то ночью Юрданка и мальчики пошли на вокзал и вернулись на рассвете. Бабушка Зефира кружила по неухоженному двору: горшки с цветами разбиты, клумбы затоптаны. Она вздыхала, будто ей растоптали душу. Услышав шум на улице, обрадовалась. Подумала, что это соседи, и решила отвести с ними душу.
— Где это вы пропадали? — загородила калитку бабушка Зефира. — Ну, отвечайте, что же вы молчите? Вот я вам уши нарву, — пригрозила она внукам. — И ты, Пенчо, с ними, смотри, напишу отцу, так и знай. Да вы не виноваты, вы еще дети… А ты, Юрданка, о чем ты только думаешь, зачем ребят-то за собой потащила?
— На станцию ходили, бабушка, не кричи так громко. Весь квартал разбудишь. Солдаты возвращаются, — объяснила Юрданка.
— Ну и что? — топнула ногой бабушка Зефира.
— Я мужа на войну проводила, теперь хожу его встречать…
Старуха не унималась:
— А мальчишек зачем водила? И почему мне ничего не сказала?
— Бабушка, не ругайся, это мы ее подговорили. Вспомнили о бай Мильо, — сказал Богдан.
Давняя, не утихавшая всю жизнь тоска вдруг охватила старую женщину. Она опустила седую голову, помолчала, взяла Юрданку за руку:
— Ступай, дочка, накорми ребенка, он, небось, проснулся. Ступай и приходи завтракать, я сейчас разожгу огонь. Идите и вы, дети, чтобы отец вас не увидел. А то рассердится, только этого ему не хватало.
Наконец, вернулся и Милю — с нашивками на погонах, с двумя орденами за храбрость. Привел с собой тощую лошадь, которая едва таскала ноги от худобы. Привез и турецкую винтовку. Вместе с Юрданкой и ребенком они поселились в разрушенной пристройке возле шелкомотальной фабрики. Он знал толк в тележном ремесле, плотничал, был мастером на все руки. На затылке у него были заметны рубцы от раны, которые Мильо прикрывал фуражкой. Сильный, с короткой толстой шеей, обычно тихий, он свирепел, когда его сердили. Он даже не хотел видеть своих бывших хозяев и отказывался пить их пиво, словно в отместку за то, что они прогнали его жену.
