Но вопрос не в том, читал ли Ленин романы, а в том, какую литературу, каких авторов он предпочитал.
Талантливых? Так, да не совсем.
Произведения, как и людей, он делил на «наших», то есть, сочувствующих простому люду, причем, в ярко выраженной форме, и «не наших» — всех остальных. Ко вторым он относился с явным презрением, не взирая на их талант, а первых по нескольку раз перечитывал, не обращая внимания на то, что они зачастую в художественных отношениях были беспомощны.
Но Ленина не интересовал сюжет, метафоры, образы, его интересовала идея произведения.
Как бы в подтверждение этому Крупская пишет:
«Например, он любил роман Чернышевского «Что делать?», несмотря на малохудожественную, наивную форму его. Я была удивлена, как внимательно читал он этот роман и какие тончайшие штрихи, которые есть в этом романе, он отметил. Впрочем, он любил весь облик Чернышевского, и в его сибирском альбоме были две карточки этого писателя, одна, надписанная рукой Ильича, — год рождения и смерти. В альбоме Ильича были еще карточки Эмилия Золя, а из русских — Герцена и Писарева.
Потом, позже, во вторую эмиграцию в Париже, Ильич охотно читал стихи Виктора Гюго «Возмездие», посвященные революции 1848 г., которые в свое время писались Гюго в изгнании и тайно ввозились во Францию. В этих стихах много какой-то наивной напыщенности, но чувствуется в них все же веяние революции. Охотно ходил Ильич в разные кафе и пригородные театры слушать революционных шансонетчиков, певших в рабочих кварталах обо всем — и о том, как подвыпившие крестьяне выбирают в палату депутатов проезжего агитатора, и о воспитании детей, и о безработице, и т. п. Особенно нравился Ильичу Монтепос. Сын коммунара — Монтепос был любимцем рабочих окраин. Правда, в его импровизационных песнях — всегда с яркой бытовой окраской — не было определенной какой-нибудь идеологии, но было много искреннего увлечения.
Потом позже, во время войны, Владимир Ильич увлекался книжкой Барбюса «Огонь», придавал ей громадное значение. Эта книжка была созвучна с его тогдашним настроением».
Не совсем простые отношения у Ленина были и с театром.
«Мы редко ходили в театр, — признается Крупская. — Пойдем, бывало, но ничтожность пьесы (в понимании Ленина, надо полагать, — Б. О.-К.) или фальш игры всегда резко били по нервам Владимира Ильича. Обычно пойдем в театр и после первого действия уходим. Над нами смеялись товарищи: зря деньги переводим.
Новое искусство казалось Ильичу чужим, непонятным. Однажды нас позвали в Кремле на концерт, устроенный для красноармейцев.
