Елизавета Васильевна, мать Нади, по характеру не склонная к политике, не жаждала быть задействованной в революционных делах, но все случившееся с ее мужем касалось и ее ребенка. Овдовев в 1883 году, она со смесью страха и надежды наблюдала, как четырнадцатилетняя дочь была взята под опеку революционеров. Очень известный в революционных кругах Николай Исаакович Утин, один из руководителей русской секции Первого Интернационала, появился в доме Крупских вскоре после смерти Константина Игнатьевича, понял положение бедной семьи и помог Наде получить первый в жизни частный урок».
* * *
Впрочем, бедность Крупских тоже была относительной. Во всяком случае, с позиции сегодняшнего дня.
Вот, например, что писала о них гимназическая подруга Нади Ариадна Тыркова-Вильямс:
«Тихая была жизнь у Крупских, тусклая. В тесной, из трех комнат, квартирке (заметьте, в этих трех комнатах жило всего два человека. — Б. О.-К.) пахло луком, капустой, пирогами (хорошая бедность, если «пахло» — Б. О.-К.) В кухне стояла кухаркина кровать, покрытая красным кумаченым одеялом. В те времена даже бедная вдова чиновника была на господской линии и без прислуги не обходилась. Я не знала никого, кто не держал бы хотя бы одной прислуги».
Согласитесь, у многих из нас несколько другое представление о бедности. Во всяком случае, так учили нас в школе.
О самой Надежде Крупской Ариадна Тыркова-Вильямс потом вспоминала:
«Мы постоянно рассуждали о несовершенствах человеческого общества. Наши рассуждения шли от жизни, от кипучих запросов великодушной юности… Во многих русских образованных семьях наиболее отзывчивая часть молодежи уже с раннего возраста заражалась микробом общественного беспокойства.
Из моих подруг глубже всего проник он в Надю Крупскую. Она раньше всех, бесповоротное всех определила свои взгляды, наметила свой путь. Она была из тех, кто навсегда отдается раз овладевшей мысли или чувству».
В 1887 году Крупская оканчивает восьмой педагогический класс и получает диплом домашней наставницы. Она готовит к экзаменам учениц гимназии княгини Оболенской.
В удостоверении, выданном ей, говорилось:
«Домашняя наставница Н. К. Крупская в течение двух лет занималась по вечерам с десятью ученицами… Успехи ее учениц свидетельствуют о выдающихся педагогических способностях ее, основательности познаний и крайне добросовестном отношении к делу».
Вот только в личной жизни Крупской явно не везло. Никто не пытался за ней ухаживать, заигрывать, на нее просто не обращали внимания, словно это не человек, не женщина, а всего лишь чья-то тень.
