Скорее всего, город Казаллу, расположенный к востоку от Евфрата недалеко от Вавилона, сдался Саргону раньше остальных. Масштаб завоеваний Саргона по-прежнему впечатляет. Военные успехи довели его до восточного побережья Средиземного моря, Кедрового леса и Серебряных гор, то есть до гор Аманос и Тавра, которые тянутся вдоль границы Анатолии, современной Турции. Некоторые легенды предполагают, что он добрался и до самой Анатолии. Вполне возможно, поскольку на тот момент враждебные племена заняли позиции в горах, контролируя таким образом аккадские торговые пути в Анатолию, в земли нынешних Армении и Азербайджана, откуда шли поставки олова, меди и серебра.
По той же причине Саргон приступил к военным действиям на юге, пытаясь обеспечить доступ к тем же металлам на юго-востоке нынешнего Ирана и Омана. Эта и дальнейшая кампания на восток принесли свои плоды в виде лазурита, добывавшегося на северо-востоке Афганистана. Полудрагоценный камень ярко-синего цвета ценился и после полировки украшал бусы, амулеты, применялся для инкрустации статуэток. Известны подробности южных военных экспедиций Саргона: говорят, он «омыл оружие в море», то есть в Персидском заливе[5].
На юге Саргон дошел до северо-восточного побережья Персидского залива – до Ормузского пролива. Согласно записям о другом походе, он расширил свою империю и завоевал юго-западные берега залива до Дилмуна (современный Бахрейн) и Магана (Оман), – невероятно, но факт. Считается, что Саргон мог содержать постоянную личную гвардию в пять тысяч четыреста человек, «которые каждый день ели хлеб пред лицом его». Более поздние тексты сообщают, что Саргон доплыл по Западному морю, Средиземному, до Кефтию, упоминаемого в Библии как Кафтора. Обычно это место отождествляют с Кипром, иногда даже с Критом. Саргон высказался о своей империи: «теперь любой царь, который хочет назвать себя равным мне, пусть идет туда, куда и я ходил!».
Подобные высокие чувства, находившие отклик в империях на протяжении тысячелетий, питали лидеры и граждане последующих великих держав, сначала глумясь над предшественниками, а потом становясь предметом для издевок со стороны преемников. Сонет Шелли – «Озимандия», рассказывающий о хвастливом царе царей, лучше всего иллюстрирует этот парадокс:
Взгляните на мои великие деянья,
Владыки всех времен, всех стран и всех морей[6]!
Но все, что осталось теперь от всех этих деяний, – «среди песков глубоких обломок статуи» и «кругом мертвая пустыня… и небеса над ней». Саргон стал первым героем Озимандии
