В поезде мое тело было скованным и закрытым, что делало волны большими и сильными, но я еще не умел плавать в таком бурном море – не мог относиться к другим с искренним сопереживанием. Я не мог понять – полностью понять, и телом, и умом – их стремление к счастью, пока не осознал свое.
В Нубри мне нравилось наблюдать за сменой сезонов – зеленая летняя трава становится коричневой, деревья с пышной кроной осенью сбрасывают листья, ярко-синее небо становится серым и снежным, а весной появляются новые почки. У нашего дома был каменный дворик, вдоль его границы росли цветы, за которыми заботливо ухаживал мой дедушка. Я с волнением ждал, когда они расцветут, особенно пышные георгины, которые он так ценил. После того как появлялись бутоны, я каждый день ходил проверять их. Однажды весной расцвели два георгина, и на несколько дней они стали центром всеобщего внимания. Я с нетерпением ждал, когда распустятся другие бутоны. А потом внезапно погода испортилась, налетела метель и температура резко упала. На следующее утро все цветы в саду погибли. Я разрыдался. Дедушка постарался объяснить мне, что все непостоянно, а бабушка дала конфет, но я был безутешен. Тогда дедушка напомнил мне, как я любил наблюдать за сменой сезонов. «Это удовольствие, – сказал он мне, – возникает из непостоянства. Летние ягоды, которые ты так любишь, возникают из непостоянства. Все возникает из непостоянства. Следующей весной у нас будут новые растения – из-за непостоянства».
Если мы увидим, что перемены содержат в себе семена обновления, тогда мы будем спокойнее воспринимать мысль о том, что умираем каждый день – умираем до смерти, наслаждаясь песочными замками, когда их смывает волной. Мы можем спокойно воспринимать процесс растворения и рождения заново. Можем изменить свое отношение ко сну, сновидениям и пробуждению. Все эти возможности настоящего момента кроются в непостоянстве.
Этого невозможно достичь за одну ночь. Старые привычки умирают с трудом, но все же умирают. В поезде я раз за разом приходил к пониманию того, что это путешествие было связано с переменами и преображением и что семена обновления уже прорастали. «И нет, они не умрут, как георгины моего дедушки», – сказал я себе.
Пусть я буду счастлив. Пусть я буду свободен.
Я повторял это, пока не почувствовал, как смысл этой фразы скользит через мое горло, словно густой сироп, медленно обволакивая сердце, легкие, просачиваясь в желудок, проникая в ноги и ступни.
