С этого мгновения и пока медленно проходил вокруг стеклянного саркофага, позабыл обо всем, кроме того, что находится рядом с непостижимо рано ушедшим от нас Ильичем.
В жизни не раз себе говорил Платонов: «Ленина не хватает… Ой как он нужен!» «А Ленин?! Как сделал бы Ленин?!» — спрашивал он себя.
И вот он видит Ленина. Ленин спокойный и строгий. В темном скромном костюме… Только закрыл глаза, словно думает. Думает обо всех и обо всем… Имя великого человека стало программой жизни для поколений. Оно будет жить в веках! И в то же время Платонову стало страшно: находятся еще отдельные люди, вроде Крупенина, которые без зазрения совести себя называют ленинцами, утверждают, что жили, живут по-ленински…
Нет, не согласен Платонов! Такое высокое звание может присвоить только народ, которому принадлежит Ленин.
В понедельник он все еще думал, идти ли ему в Комитет и в Госплан. Решил, что с Крупениным лучше бы встретиться. Сначала уточнить окончательные позиции этого высокого должностного лица, курирующего огромную отрасль промышленности. И только затем идти с жалобой группы сибирских ученых в ЦК.
В приемной Крупенина он обратился к красивой, немолодой уже даме, окруженной массой телефонов. С видом психиатра-консультанта она спросила:
— Скажите, кто вы, откуда?
Он ответил.
Пометив что-то себе в блокноте, дама воскликнула:
— Я мечтала давно побывать на Байнуре! Не раз слыхала о знаменитых Тальянах. Сколько песен поется о вашем священном море!
— Милости просим, — сказал Платонов. — Хорошим друзьям мы рады всегда.
Женщина мило заулыбалась:
— Мне говорили, что лучше всего к вам ехать в начале осени… Так по какому вопросу вы к Прокопию Лукичу?
Он был уверен: ему повезло. Не пройдет и двух минут, окажется в кабинете Крупенина.
— Собственно, я по вопросу строительства Еловского целлюлозного. От группы ученых.
Женщина скисла:
— Короче, вы представляете… — она не могла подобрать нужного слова.
— Да, я противник строительства на Байнуре.
Она отложила блокнот:
— Прокопий Лукич до вечера будет в Совмине на совещании. Я записала вас на прием. Лучше всего позвоните…
Назавтра Платонов собрался идти в ЦК, чтобы вручить свою жалобу. Но секретарь позвонила сама, сказала: Прокопий Лукич примет его после обеда.
Как только Платонов вошел в кабинет, в него стрельнул взгляд Крупенина. Крупенин был в светлом, кофейного цвета костюме, белой сорочке, при галстуке. Запонки и зажим, без сомнения, тонкой работы ювелира. Он не быстро вышел из-за стола, не то чтоб приветливо, но и не холодно пожал Платонову руку. Внешне все делалось уважительно к посетителю. Но Платонов был убежден, что войди за ним следом сто человек и Крупенин в деталях все повторит сначала. Будет тот же стреляющий взгляд, чуть сдержанная, давно отработанная улыбка, неторопливый выход навстречу, не очень крепкое, но достаточно ощутимое рукопожатие.
