Однажды, когда я был в комнате вместе с Софи, она рассказала историю, которую я ещё не слышал. Всё было примерно так:
– Бомпи, помнишь, когда ты был очень маленьким, совсем ребёнком, и отправился в плавание с родителями?
– Правда? – спросил он.
– В океан, в широкий, синий-синий океан. И ты плыл и плыл, а потом небо стало очень серым, и завыл ветер – помнишь?
Он посмотрел на неё, несколько раз моргнул, но ничего не ответил.
– Ветер, помнишь? Он выл и завывал, а лодка качалась, и стало очень холодно, и твоя мама завернула тебя в одеяло и положила в шлюпку… помнишь?
Бомпи уставился на неё, но по-прежнему ничего не отвечал. Софи торопливо продолжила:
– Помнишь? Помнишь? И… и… ветер… холод… и вода, стена чёрной воды обрушилась на тебя, и ты плыл, плыл и плыл… а… а… родители… родители…
Она посмотрела на меня умоляющим взглядом, и мне вдруг всё стало ясно. Я встал на колени с другой стороны постели.
– Родители погибли, – сказал я.
Софи ахнула.
– Родители погибли, – повторила она, а потом заторопилась: – А потом ты был совсем один, Бомпи, совсем один, плыл и плыл…
Бомпи сказал:
– Но я…
Я протянул руку и коснулся её ладони.
– Софи, – сказал я. – Может быть, это не история о Бомпи? Может быть, это твоя история?
Бомпи прошептал:
– Софи, он прав. Это твоя история, милая.
Софи уставилась на меня, потом на Бомпи. Она казалась такой перепуганной и маленькой, сидя рядом с Бомпи. А потом она уткнулась головой в грудь Бомпи и долго-долго плакала.
Я оставил их вдвоём, вышел на задний двор и лёг в траву возле яблони.
Примерно через час Софи вышла и протянула мне блокнот, обтянутый синей тканью.
– Я хочу, чтобы ты это прочитал, – шепнула она. – Он ведь и твой Бомпи.
А потом она вышла через ворота на узкую деревенскую улочку.
В блокноте были письма от руки, может быть, два или три десятка, датированные последними тремя годами. Все они были адресованы «Моей Софи» и подписаны «Твой Бомпи».
В первом письме он приветствовал её в семье. Он сказал, что станет для неё дедушкой, её Бомпи. А во всех остальных письмах рассказывал истории о своём детстве и юности – по его словам, чтобы она лучше его узнала.
Там были не только те истории, которые Софи уже пересказала нам. Рассказы о том, как он учился в школе, как ловил рыбу со своим дедушкой, о первой девушке, которую поцеловал, и о том дне, как познакомился со своей будущей женой, Маргарет.
Было очень странно читать рассказы о машине в реке, и о том, как он спрыгнул с моста, и о крещении Бомпи, и как Бомпи плавал в омуте, и как Бомпи плавал в океане. По большей части рассказы Софи точь-в-точь соответствовали тому, что написано в письмах, за исключением той части, когда он беспомощно барахтался и тонул. Он действительно каждый раз оказывался в воде, но вот ничего о том, что он чуть не утонул, Бомпи не писал ни разу.
