«Это всё из-за колоколов…»
Они били громко и с переливами. Приглашали. Дверь церкви открылась сама собой, и я шагнул внутрь. Стоило переступить порог, как вход захлопнулся, и опустилась тьма. Колокола замолчали.
Двигаясь вслепую, я пошёл вперёд. Думал, услышу, как в тишине скрипнут доски, но вместо этого под ботинками задребезжала кафельная плитка.
Сделал ещё шаг. Принюхался.
Внутри было сыро. Влажный, пропитанный формалином воздух въедался в ноздри и оставлял на языке привкус гнили. Этот приторный запах был мне знаком. Наверное, даже спустя десятки лет я бы узнал его. Запах заветренного мяса. Запах разложения.
Запах морга.
Свечи вспыхнули белым искусственным светом. Задрожали, словно больничные лампы, и в их мерцании, я увидел, что за разрушенным иконостасом, в центре алтаря белеет мраморный секционный стол.
На нём лежала Лида.
Бледная. Чуть пожелтевшая. Чёрные волосы падали с края стола — тянулись к кафелю в бурых разводах. Лида лежала на спине, голая, руки по швам. Грудь её некрасиво обвисла, ногти были обломаны. Со стен церкви, с потолка, с икон — отовсюду — на Лиду смотрели лики святых. Смотрели с безмолвным укором. Все, как один, на стол. На безжизненное тело.
Сквозь запах формалина потянуло болотом. В тёмном углу появился призрачный силуэт. В белых одеждах — то ли в сарафане, то ли в свадебном платье, то ли в медицинском халате — призрак проплыл по воздуху, приблизившись к жене.
Достал ржавые ножи, пилы…
— Не смей! — хотел крикнуть я, но не смог. Вместо этого лишь зашептал так тихо, что и сам не услышал собственных слов. — Не смей! Прочь! — шевелил я губами, словно рыба.
Призрак загородил Лиду. Встал перед секционным столом. Чуть наклонился.
Раздался скрип ножовки.
— Нет! — захрипел я, не в силах ни закричать, ни пошевелиться. — Прочь!
Лики святых смотрели со стен. Смотрели и улыбались.
«Ведьму хоронят, — шептали иконы. — Голову режут. Шкуру дерут».
Хватая ртом воздух, я попытался сдвинуться с места, но ноги примерзли к полу. Призрак в белом халате, всё так же стоя спиной ко мне, отшагнул чуть в сторону. Словно хотел, чтобы я как следует всё рассмотрел.
Скальп Лиды болтался на остатках кожи. Свисал с края стола. С чёрных слипшихся волос текла кровь. Призрак взял Лиду за уши. Дёрнул их. На пол упали две белые звёздочки с красными огоньками. Быстро утонули в крови.
«Ведьму готовят. Свежевать будут» — шептали святые хором. На стенах, на арках, на высоких сводах.
Призрак поднял Лидину ладонь и провёл ножом вокруг запястья, делая кольцевой надрез. Затем повторил то же самое со второй рукой. Начал сдирать кожу. Медленно, аккуратно — словно снимал одежду.
