На первом этаже стучали в дверь.
«Кого принесло на ночь глядя?»
Натянул джинсы, футболку, спустился в гостиную. Огляделся. На полу рядом с обеденным столом валялась разбитая посуда. На диване — клетчатый плед. На журнальном столике — шкатулка.
Скрипнули доски на улице. Кто-то вздохнул. И вдруг за дверью застрекотал звоночек — тот самый, велосипедный. В три прыжка я пролетел через гостиную и выбежал на террасу. Никого.
— Чёрт!
Звоночек прозвенел за калиткой.
— Стой, сволочь!
Босиком сбежал вниз по лестнице, выскочил за двор на дорогу. Опять никого.
— Да где ты?
Звоночек звякнул в темноте берёзовой рощи. Я глянул туда и увидел, что в избе Колебина горит свет.
— Снова ты? Ну, погоди-погоди. Доберусь до тебя, сволочь.
Идти босиком по гравийке оказалось больно, поэтому я вернулся, чтобы обуться. Уже поднявшись на террасу, вспомнил, что ботинки остались в бане. Мы ведь там разделись с Лидой вечером.
Пошёл через двор — мимо заросшего бурьяном колодца. Оттуда несло болотом. Остановившись на полпути, я повернул к бревенчатому срубу, продрался сквозь заросли репейника и перегнулся через край. Сам не знаю, зачем это сделал. Желание заглянуть оказалось нестерпимым.
Из темноты колодца пахло смертью. Поморщившись, я набрал полный рот слюны. Харкнул этой тьме в лицо.
— Так тебе, сука, — произнёс и тут же почувствовал, как жуткая обида вспыхнула в груди. Вдруг стало стыдно, будто я плюнул в лицо жене. Или матери.
Позади ударил колокол.
— Какого…
Я выпрямился и оглянулся. Посмотрел вверх, в сторону холмов, откуда доносилось звенящее эхо. Неужели утренняя служба началась? Глянул на часы. Рановато… Взгляд замер на стрелках циферблата. В полумраке показалось, что они изгибаются, будто змеи.
«А откуда на мне вообще часы? Я ведь их в куртке оставлял. Чёрт… Память куда-то проваливается…. Теряется кусками. Это всё из-за колоколов. Все эти странности… Нужно идти в храм… Или к Колебину? Нет… Сначала ботинки…»
Дверь в баню не открывалась, словно кто-то держал её изнутри.
— Обувь отдай! — крикнул я и пнул голой стопой по доскам.
Дверь скрипнула. Медленно открылась. Из темноты предбанника вылетели ботинки. Сначала один, затем другой.
— То-то же.
Я обулся и пошёл к калитке, чтобы вновь выйти на дорогу.
Дверь предбанника за спиной скрипуче закрылась.
* * *
На холме возвышалась церковь. Деревянная, покосившаяся, с черной резной дверью. Я не помнил, как оказался здесь. Выйдя на дорогу, словно нырнул в ночь, и очнулся уже на пригорке, перед храмом.
