— Сюда, родной. Сюда, мой хороший.
Впереди, словно звёзды во мраке, появляются белые пятна. Это платье хозяйки — чёрное в желтый горошек. Ещё немного, и нежные руки коснутся кролика. Совсем чуть-чуть. Последний рывок.
Звенят за спиной колокольчики — всё громче, громче. Звук летит из берёзовой рощи сквозь шум дождя. Путает мысли, путает ноги. Кролик падает.
Успел?
Кажется, да. Но где же хозяйка?
Колокольчики сливаются в стрекот, рвущий осколками воздух. Всё громче, громче — всё сильнее натягивается струна. Сознание щёлкает и рвётся пополам. Разум ломается, дробится, крошится, сыплется. Всё звенит — мельче, мельче, громче, превращаясь обратно в стрекот, затем в звон, затем в барабанную дробь дождя.
Я открываю глаза перед гробом. Вода стекает по лакированному дереву. Кролик в рубашке с оторванной пуговицей лежит среди цветов — на груди Алисы. Дочь в том же платье — черном в желтый горошек.
«Зачем ей два одинаковых платья?»
«В земле измажется — другое наденет. Пусть будет».
«Я не измажусь!»
«Прости, лисёнок».
Алиса сидит на табурете перед трельяжем. Держит спину ровно. Позади Лида, стоя на коленях, расчёсывает ей волосы — тёмные, непослушные. Такие же, как у самой Лиды.
«Вы похожи. Словно отражения друг друга».
Дочь улыбается мне в зеркале — лукаво, одними уголками губ. Лида улыбается так же.
В отражении улыбается третья.
Запах реки накрывает комнату. Льётся из зеркала.
Лида кричит. Бросает в трельяж расческу. Схватив Алису, выбегает из спальни, мчится по коридору и видит впереди ещё одно отражение.
«Нет! Не отдам! Не отдам!!!»
Алиса смотрит испуганно.
«Лида! Куда ты?! Стой!»
«Не отдам! Нет! Только не её!»
Я с трудом забираю дочь у жены. Лида падает на колени, вопит во всё горло. Плачет. Соседи стучат по батареям, орут что-то из подъезда.
Лида кричит, срывая голос, разбивает кулаком зеркало, режет пальцы. Осколки падают на пол. Лида бьёт по ним, дробит, крошит. Осколки превращаются в пыль, затем в звон, затем растворяются в воздухе.
Алиса рассыпается в моих руках.
В дверь стучат соседи. Громко, нагло, трижды.
* * *
Дождь закончился. Это было ясно даже во сне. Густая, клейкая тишина заполнила голову — стерла все мысли и очистила дом от предметов. Остались лишь пустота и мрак.
«Зазеркалье, — пронеслось в голове. — Откуда пронеслось? Куда?»
Мысли летели, словно метеоры по небу — вспышками, искрами, белыми полосами — переплетались, сталкивались, разбивались друг о друга в абсолютной тишине. В бесконечном черном вакууме, в котором беззвучно зажигались и взрывались звёзды. В пульсирующем мраке.
