— Я же обещала, — сказала она, вытирая ладонью подбородок.
— Встань.
Аккуратно потянул её за волосы вверх. Затем развернул спиной и толкнул в сторону кухонного стола.
Тарелки, рюмки, свечи — всё полетело на пол.
— Да…
Громкий стон. Скрип стола. Чёрные волосы, накрученные на мой кулак. Тонкие пальцы, вцепившиеся в столешницу.
— Да…
Вспышки за окном. Гроза рвёт грохотом ночь. Грубые, но плавные движения в полумраке. Ноги скользят.
— Перевернись.
Лида ложится спиной на стол. Закидывает ноги мне на плечи. Прикрыв глаза, дышит громко, часто — срываясь на низкие стоны. Мир дрожит, растекается.
— Лида…
Слышу, как за спиной распахивается дверь. Ветер проносится по комнате, лижет холодом ноги.
Кто-то стоит на пороге. Смотрит в спину… Нет сил, чтобы обернуться.
— Андрей… Я скоро…
— Я тоже.
Расплавленные мысли стекают вниз. Кровь стучит в висках. Гремит буря за распахнутой дверью, ходит ходуном стол, шторы на окнах надуваются ветром.
Кто-то смотрит в спину.
— Да!
Лида изгибается, сжимает ноги, царапает ногтями столешницу. Одной рукой хватает меня, прижимает лицом к груди. Кожа словно наэлектризованная. Каждое прикосновение — молниями — колкими, горячими. Я делаю несколько движений и чувствую, как по телу проносится пламя.
Дом освещается вспышкой. Гремит так, словно падают на крышу метеориты. Обессилев, еле-еле упираюсь локтями в столешницу, чтобы не упасть на Лиду всем весом.
Мы долго дышим, целуем, гладим друг друга. Шепчем тайное, нежное и сокровенное.
Кто-то наблюдает с порога.
Я поворачиваю голову, всматриваюсь в темноту. В дверях никого. Опускаю взгляд.
— Что такое? — Лида не понимает, почему я смеюсь.
— Ми-шесть.
— Что?
— Британская разведка. За нами следят.
Лида хмурит брови, осторожно приподнимает голову и смотрит через моё плечо.
На пороге сидит белый кролик — Черчилль. Следит за нами из темноты бусинками глаз. Мы с женой смеёмся — сначала тихо, обессилено, затем всё громче.
Бьют молнии за окном. Рвётся небо.
Кролик убегает в ночь.
* * *
По лужам, по грязи, по мокрым камням — белый кролик бежит под ливнем. Он знает, что в конце улицы — там, в темноте, где исчезает дорога — его ждёт хозяйка.
С неба льётся вода — бьёт по ушам. Дождь размывает гравийку под лапами. Кролик мог бы мчаться быстрее, но мешает тяжелая ткань, сковывает движения. Наконец на рубашке рвётся пуговица и падает в грязь. Бежать становится легче.
Кролик летит со всех лап, чувствуя, как в спину смотрят два голодных светящихся глаза. Тьма всё ближе — скользит по роще, звенит хвостом. Ещё немного и тьма явится из леса, выползет на дорогу. Догонит, проглотит, сожрёт.
