Одетый в перемазанный камуфляжный костюм мужик равнодушно курил дешевую сигарету. Руки и шея у него были черны от загара и пыли, под ногтями скопилась грязь. Сплюнув на землю, хозяин двора хрипло ответил:
— А тебе что, детей с ними крестить? Как зажаришь, так подобреют.
— Разумно, — согласился я и отошёл от вольера.
Мужик потушил бычок и, кивнув на кроликов, спросил:
— Выбрал? Которого берёшь?
Я пожал плечами.
— Да любого. Главное, чтоб не слишком тощий.
— Ты мне тут не надо, — выпятил грудь мужик. — Какой тощий? Они у меня все — атлеты.
Я ещё раз глянул за заборчик вольера. Костлявые, с облезшей шкурой кролики грызли друг друга, толкаясь посреди дерьма, перемешанного с соломой.
— Ну вон того давай, — махнул я рукой, показав на кроля с чёрным ухом.
— Которого? Этого? Не, не дам. Гитлер не продаётся.
— Чего?
— Не продаётся, говорю, чего-чего. Другого бери.
Я невольно усмехнулся. Потом спросил:
— А почему Гитлер?
— Злой, сука. Как чёрт.
Хозяин двора вновь плюнул на землю. Потом зашёлся нехорошим кашлем.
— Ви-и-итя! — донесся бабский крик из дома.
— Хули надо?! — заорал мужик в ответ.
— Кроля делай, херли расселся? Готовить пора!
— Помолчи на хер! — крикнул хозяин двора. — Люди пришли, а ты орёшь, как свиноматка! Ща принесу! Ты мне не надо!
Он выматерился себе под нос, затем закурил новую сигарету и, нехотя, встал с пенька.
— Выбирай, короче. Я пока делом займусь. А то родная меня с ума сведёт. Ежа ей в пизду.
Подойдя к вольеру, мужик на секунду задумался. Затем достал из кармана толстую перчатку и, надев её, схватил за уши Гитлера. Кролик закричал, как ребенок. Забрыкался ногами, царапая мужику запястье.
— Ах, сука! — выругался хозяин двора, выронив изо рта сигарету.
Свободной рукой он схватил кролика за задние лапы, согнув его дугой. Ушастый не сдавался — продолжал извиваться всем телом. Тогда мужик подошёл к противоположному концу забора, и, отпустив уши кролика, взял увесистую дубинку.
— Ну-ка смирно, сученыш! — выругался громко.
Ушастый замер на секунду, повиснув головой вниз. Мужик взмахнул палкой. Один раз. Второй. Дубинка скользнула вдоль шерстки, словно бы и не задев животное. Только два глухих удара — будто по полному водой ведру — подсказали: не промахнулся.
Кролик обмяк. Чёрное ухо безвольно опустилось вниз.
«Быстро, — подумал я. — Так быстро».
Мужик бросил дубинку на землю и подошел к чахлой берёзке, росшей во дворе. К её стволу была прибита поперечная балка с обмотанной вокруг бечевой. Я опустил глаза и заметил бурые пятна на траве у корней дерева.
