— Прости. Задумался.
Усмехнувшись, жена взяла стакан и осторожно сделала глоток — беззвучно и легко. Всегда поражался, как у неё получается не швыркать горячим чаем. Если б я так пил, то обязательно бы ошпарил язык.
— Ну так что? — переспросила Лида. — Объяснять будешь?
Я глянул мельком на входную дверь. Затем спросил:
— Ты правда не слышала стука?
— Не было никакого стука, Андрей.
— Был, — возразил я. — В нашу дверь стучали. А потом в ворота. А когда я вышел, то увидел соседа — он стоял в лесу и странно на меня смотрел, будто видел в первый раз.
— Какого соседа?
— Колебина.
— И что он хотел?
— Не знаю. Мне кажется, у него не всё в порядке с головой.
Лида прыснула от смеха.
— Что? — спросил я.
— Ничего. Просто забавно.
Лишь пару мгновений спустя я понял, почему развеселилась жена. Нелепая детская обида кольнула в груди.
— Это было по-настоящему, — сказал, нахмурившись.
Лида кивнула и вновь улыбнулась — одними краешками губ. Она посмотрела в сторону двери, задумалась о своём, забарабанив ногтями по стакану с чаем, а потом сделала ещё глоток и спросила:
— Ты чувствуешь её запах?
— Кого?
Лида указала взглядом в угол комнаты, где лежали снятые зеркала, накрытые покрывалом.
— Да, — ответил я, сообразив, о ком говорит жена. — С самого утра. Как и тогда, в ноябре.
Лида цыкнула языком.
— Паршиво.
— Почему паршиво?
— Думаю, ты слышишь знамения.
— Не понял…
— Стук в дверь. Знак о моей скорой смерти.
Лида допила чай и отодвинула стакан в сторону.
— Паршиво то, — сказала она, вздохнув, — что ты сходишь с ума вслед за мной.
Нахмурив брови, я вопросительно взглянул на жену. Она пояснила:
— Говоря проще, ты становишься колдуном.
С моих губ сорвался смешок. Опять она шутит, подумал я. Потом присмотрелся к выражению лица жены и понял — нет. Не шутит.
— Ты серьёзно сейчас?
— К сожалению, да.
— Почему к сожалению?
— Потому что у меня не осталось времени, чтобы всё тебе объяснить. Придётся тебе разбираться самому. А это бывает страшно.
Я поморщился и встал с дивана. Размял затекшие мышцы.
— Прости, Лид. Это какой-то бред.
Жена усмехнулась, словно ждала подобных слов.
— От слова брести.
— Что?
— Ничего, забудь.
— Чёрт, Лид… Я тебя не понимаю.
Остановившись у кухонной тумбы, я достал оттуда чистую кружку. Порывшись в шкафчике, нашёл пакетик растворимого кофе — открыл его, надорвав зубами. Высыпал содержимое, залив кипятком. Затем осторожно, чтобы не расплескать, подошёл к столу.
— Ладно, — сказал, усаживаясь напротив жены. — Давай-ка поподробнее. Что за знамения?
