— Андрей, соберись. Ты теряешь контроль.
— Что происходит? — выдохнул я чуть слышно.
— Твой страх. Он разрастается. Если не сможешь совладать с ним, всё очень плохо закончится.
Лида помолчала немного, затем добавила:
— Прости. Мне не стоило так резко обрывать разговор. Я забыла, что ты болен. Прости, пожалуйста. Держись. Я рядом.
Она подняла мою ладонь и подула на неё, будто пытаясь согреть на морозе. Дыхание жены почти не чувствовалось, зато хорошо чувствовалось дыхание кого-то третьего в комнате. Тяжелое, хриплое, землистое — оно пробивалось из-под деревянных половиц, заполняя собой гостиную. Будто почва под домом проснулась, зашевелилась…
— Кот, слышишь меня? Вернись обратно!
Слова Лиды звучали уже далеко. Словно из другого мира. Они были едва различимы на фоне разрастающегося хрипа. Мне казалось, будто комната наполняется дымом.
— Пожар… — прошептал я.
— Что?
— Пожар. Мы горим.
Деревянные стены тлели, словно гнилые полешки в печи. Кислый запах расползался по комнате, от него жгло в груди и щипало в глазах. Я закашлялся. Услышал, как выругалась Лида.
— Чёрт. Потерпи, кот. Потерпи…
Она заговорила громче, почти перейдя на крик. Стала читать какой-то заговор. Мой слух выхватывал отдельные фразы, похожие на обрывки из детских сказок, но смысл ускользал, и оставалось лишь чувство, будто я держусь на этих словах, словно на последней ниточке, которая не позволяла мне сорваться в жерло вулкана, где бурлил огонь.
— Он здесь… — произнёс уже не я, а кто-то другой моими губами. — Он здесь.
В комнате, заполненной дымом, послышался звук раздуваемых мехов. И я наконец понял, что за хрип слышал всё это время. Это шипела змея. Огромная чёрная змея — она выползала из смолянистых камней, лежавших под домом. Из чада. Из горячего марева. Невидимая, скользкая — она вилась по комнате, и только заговор Лиды не позволял приблизиться змее к дивану.
— Открой глаза! — приказала жена. — Слышишь? Смотри на меня! Проклятье… Держись. Я сейчас.
Она спрыгнула с дивана и пробежала сквозь дым к дальнему углу гостиной, где лежали накрытые покрывалом зеркала. Глядя в потолок, я услышал, как скрипнуло стекло о стекло, затем снова топот босых ног. Шипение змеи…
— Смотри! — крикнула Лида над ухом.
Обзор перекрыло зеркало, и в отражении я увидел себя. Бледного, болезненного, с расширенными во всю радужку зрачками.
— Смотри!
Моё лицо расплывалось, будто во сне. Рот растягивался, брови исчезли целиком, а нос прогибался внутрь, превращаясь в две тонкие щелочки, из которых шёл дым.
