Мысль растекалась, рождая всё новые идеи. Так воск с гадальной свечи растекается и капает в холодную воду, образуя в ней фигурки, символы, силуэты…
— Кот! — крикнула Лида. — Ты что, уснул?
Я дёрнулся и выронил сигарету. Выматерившись, затоптал искры, рассыпавшиеся по крыльцу, а затем повернулся и сказал:
— Прости, задумался. Ты что-то хотела?
— Уже неважно. Ты в баню идёшь?
Она стояла голая, обернувшись в белое махровое полотенце, и на ногах у неё были смешные тапочки с заячьими ушками.
— Да, конечно. Идём.
Я разделся прямо на террасе — снял брюки с носками и стянул футболку. В одних трусах босиком пошёл с Лидой через двор. По пути заглянул в сарайчик и снял с верёвки берёзовый веник. Затем сбросил в предбаннике последнюю одежду и зашёл внутрь.
— Всё понятно, — сказала Лида, когда я закрыл за собой тяжелую дверь бани.
— Что понятно?
— Ты растопил печь вполсилы.
Она сидела на полке обнаженная, уже раскрасневшаяся и взмокшая, и держала в руках ковш с водой. Дождавшись, пока я отойду от печки, Лида плеснула на камни, и в воздух с шипением поднялось облако горячего пара. Запахло пихтовым маслом.
— Ты меня в чём-то обвиняешь, царевна?
— Именно так. Обвиняю.
— И в чём же, можно узнать?
Я стоял напротив жены, завороженно наблюдая, как капельки пота бегут по её шее, по блестящей коже, стекая в ложбинку между чуть вздернутых грудей. Чёрные мокрые пряди падали на груди, прикрывая соски, и Лида, заметив мой взгляд, усмехнулась, убрала волосы за спину, чтобы я мог получше всё рассмотреть.
— Обвиняю тебя в грязных мыслях.
— Вот значит как… — покачал я головой. — А разве не за этим существуют бани? Чтобы оставлять в них всю грязь?
Лида прикусила губу и чуть опустила ресницы.
— Неплохо-неплохо… Проходимец.
— Тебе это нравится?
— Неважно. Вопросы здесь задаю я. Так что? Будешь упираться или признаешься?
Вытянув вперёд ножку, она провела стопой по моей груди. Затем попыталась убрать, но я не позволил — взял её чуть ниже колена, сделал шаг вперёд и провёл ладонью вверх. Всё ближе, ближе… Между бёдер Лиды было скользко. Дотронувшись, я ощутил, как сводит низ моего живота.
— Пожалуй, напишу явку с повинной.
— Мудрое решение. Иди сюда.
Она обхватила мое тело ногами и притянула к себе. Затем посмотрела в глаза — пьяно, лукаво, с желанием, и у меня в голове, будто что-то качнулось, ударив по глазам изнутри. Мир дрогнул отражением в воде, в которую бросили камень. Всё поплыло, стало мягким, ласковым и горячим, и я заметил, что глаза Лиды вновь темны от колдовства.
