— Ты о том случае, когда мы все дружно накурились? Конечно, помню. Макс — змей-искуситель.
Лида усмехнулась и на мгновение отвела взгляд в сторону. Вздохнула чуть глубже обычного. Я непроизвольно уловил все эти движения и быстро догадался, какой смысл она вложила в последнюю фразу. «Черт. Обязательно тебе за всем следить, Андрей? Выключи ты уже свои кошачьи глаза». В такие моменты я бы многое отдал, чтобы избавиться от привычки подмечать все мелочи и непроизвольные жесты.
Лида сделала вид, что ничего не произошло.
— Да, именно тот вечер, — сказала она. — Мы ещё смотрели фильм.
— «Меланхолия» Фон Триера, — вспомнил я. — Это было красиво.
Лида тихо засмеялась.
— Той ночью ты сказал так же. А ещё, когда мы обсуждали фильм, ты признался, что увидел его сразу на двух уровнях. Как будто в сюжете скрывался ещё один сюжет — более глубокий, мифологический. И это самая настоящая правда, кот. Почти все хорошие истории так и пишутся. За событиями, которые происходят в привычном мире, прячется другой слой истории — тот, где всё существует и меняется на уровне архетипов и метафор. Пребывает в более крупных осколках Слова, понимаешь?
— В общих чертах.
— Именно так: «в общих чертах». Подходящая фраза, чтобы выразить мысль. По сути, это и есть магия, о которой я тебе говорю. Точнее первый шаг к ней. В тот вечер ты чуть размягчил сознание и на несколько часов увидел мир не только в привычных обыденных смыслах, но и на другой волне. Более тягучий, плавный мир — в менее раздробленном состоянии Логоса. Там где существуют символы — схемы, а если точнее прообразы, которые вбирают в себя образы привычных слов. Это словно голограмма. Малое в большом, большое в малом. Улавливаешь мысль?
— Кажется, да.
— Так вот, магия — это способность путешествовать в подобные состояния и воздействовать на мир другими категориями по другим правилам.
— А вот сейчас не понял. Что значит «воздействовать другими категориями?»
Лида усмехнулась.
— Тяжело объяснить. Проблема в том, что мне приходится использовать слова привычного мира, чтобы объяснить понятия более крупные. Но я постараюсь…
Она остановилась и огляделась по сторонам, словно выискивая что-то. Затем опустила взгляд, посмотрев на корзинку.
— Возьми, пожалуйста, гриб.
— Что?
— Гриб, — повторила Лида. — Возьми его.
— Какой именно?
— Любой. Это не столь важно.
Я вытащил из корзинки приглянувшийся мне опёнок. Аккуратненький, желтый. Он выглядел так аппетитно, что хотелось его съесть прям так — сырым.
