Захотелось выругаться, но я, пусть и с трудом, сдержался. Сохранил спокойное выражение лица.
— Это сюрприз, Лид. Просто подожди немного, хорошо?
— Хорошо. Я подожду… Скажи, ты помнишь, что видел ночью?
— Помню.
Жена удивленно повела бровями.
— Надо же… Действительно помнишь?
— А что, должен был забыть?
Лида провела ладонью перед моим лицом. Будто протёрла невидимое стекло.
— Любой выход — это своего рода сон, — сказала жена. — Другая вибрация, другая реальность, другая частота. Любое сновидение для привычной яви — это помехи. Поэтому, обычно, мы забываем сны, как только встаем с постели. Равно как и знамения.
Я задумался на секунду, а затем пожал плечами.
— Наверное, у меня просто хорошая память. Профессиональная деформация.
Лида усмехнулась. Покачала головой.
— Возможно. Хотя думаю, дело в глазах.
— В глазах? А с ними что не так?
— Всё видят, всё запоминают, — сказала Лида, после чего развернулась и пошла по тропинке в сторону реки. — Идём, кот. Вся рыба уплывёт, пока мы с тобой здесь болтаем.
Выдохнув, я пошёл следом. Несколько секунд мы шагали молча, слушая, как где-то вдали каркают вороны, а затем жена спросила:
— На чем, говоришь, мы остановились в прошлый раз? На очках бабушки?
— Да. И ещё ты говорила про телевизор.
— Точно. — Лида цыкнула языком. — Вспомнила. Я рассказывала тебе про якоря. Можешь называть их крючками, раз уж мы идём на рыбалку.
— Объяснишь, в чем суть?
— Конечно. Тебе это пригодится, когда ты заберешь мою силу.
Вновь захотелось выругаться.
— Речь о путешествиях между состояниями, — продолжила Лида. — Надеюсь, ты ещё помнишь, что я говорила про раздробленность Логоса?
— Помню.
— Это хорошо. Потому что степень раздробленности — это краеугольный камень всего колдовства. Прости за избитый штамп, но именно краеугольный камень — самое подходящее слово для описания Слова.
— Господи, я запутался.
Лида тихо засмеялась.
— Ничего, распутаешься. В первое время голова и правда идёт кругом, но в этом и заключается смысл шаманской болезни. Рано или поздно ты начнешь замечать эти слои — разные частоты, на которых одновременно существует мир.
— Так что там с телевизором и очками? — напомнил я.
Лида на ходу поправила волосы, закинула чёрный локон за ухо.
— Не торопи меня, хорошо? Позволь подвести к мысли плавно.
— Как пожелаешь.
— Прежде чем говорить о якорях, хочу, чтобы ты вспомнил ещё кое-что. Тот вечер в июле, когда Алиса осталась у твоего отца. Это было примерно через полгода после того, как ты ушёл из прокуратуры. Помнишь? К нам ещё Максим приехал в гости.
