Тут встал папа и шибанул кулаком по столу нотариуса — да так, что и сам нотариус, и двое за его спиной подпрыгнули на стульях.
— Замуж выйдет Яника! — взревел отец.
— Нет! Я не могу! — я сначала крикнула, а потом осеклась, когда в одно мгновение стала мишенью всех взглядов. Включая налитый кровью отцовский.
— За Штольца выйдешь ты! — сказал папа медленно и угрожающе. — Не сметь со мной спорить!
Въевшееся в кровь послушание не позволило мне раскрыть рта. Но про себя я поклялась, что, как только выйду из кабинета, выскажу отцу все, что думаю на этот счет. Сейчас, так и быть, поддержу его авторитет перед остальными. Отцу, не Миргородскому по крови, и так приходилось нелегко среди наших снобов.
Дебаты (сказать вернее: дрязги, распри, крики…) продолжались еще с полчаса, потом решено было разойтись, чтобы после похорон обсудить все заново. Нотариус сразу повеселел. Он, кажется, уже внутренне готовился к тому, что в его кабинете произойдет смертоубийство. Или, возможно, даже побоище.
После духоты тесного помещения улица встретила приятным освежающим морозцем. Ненадолго: мы тут же забрались в отцовскую машину. За рулем сидел папин водитель, Марк Евгеньевич. Он, как и Валентин Петрович, уже много лет работал на наш клан. До того как прадед попал в больницу, был его бессменным шофером.
Отец занял пассажирское место, а мы втроем: я, мама и тот самый Валентин Петрович, кое-как уместились сзади. Арон с Леной и бабушкой Софией ехали на другой машине. Остальные разъехались по домам.
— Что за жизнь, за что мне это все, — продолжал сетовать отец, пока Марк
Евгеньевич аккуратно выводил машину на главную магистраль города. — Столько лет…
— Максим, — успокаивающе протянула мама. — Не волнуйся, тебе вредно.
Давление поднимется.
— Да черт с этим давлением! Ты понимаешь, что это значит? Мы потеряем все! Все! Все отойдет этому чертовому фонду, черт бы его побрал!
— Пап…
— Молчать! — крикнул он.
Я осеклась. Похоже, выбрала неудачный момент.
— Ты! — отец обернулся и наставил на меня толстенький палец. — Ты выйдешь за одного из Штольцевских гусей! Ни слова возражения! Ни один чертов фонд ни гроша от меня не получит!
— Папа, я не могу! Я… у меня есть парень!
— Да твой парень жалкая сопля! Выкинь его из головы вообще! Ни мозгов, ни характера! Если он посмеет заявиться ко мне на порог, я велю охране гнать его взашей!
— Максим, — укоризненно вставила мама, но отец только отмахнулся.
Я сообразила, что он говорит о Диме. Уже хотела было вывалить все: и что Дима мне ни на черта не сдался, и что я познакомилась с парнем, который действительно что-то из себя представляет, и что папа обязательно поймет меня, когда с ним встретится.
