И закрыла рот, потому что явственно вообразила, что папа ответит.
Познакомились в ночном клубе? На третий день сделал предложение? Как его зовут? Где он работает? Что ты вообще о нем знаешь?
Но его фраза: «можешь радоваться, что добилась своего» — поставила меня в тупик. О чем это вообще? Чего я добилась? Чему должна радоваться?
Радоваться что-то не получалось.
Я попробовала еще раз позвонить ему, но звонок сбросили на первом же гудке. Похоже, меня занесли в черный список.
Это, как ни странно, заставило меня встряхнуться. Ах он так, значит, да? Как чертова истеричка, запихнул в черный список? Как будто я только и делала, что названивала ему днями напролет.
Сперва тот консьерж, теперь вот Сергей — как сговорились, будто хотели заставить меня чувствовать себя брошенной идиоткой.
Нет уж, вы плохо знаете Миргородских.
Я убрала айфон в сумочку, откинулась на спинку сиденья и сжала зубы.
Ладно, ты сам того хотел, не представившийся мне Сережа. Замуж так замуж. И кусай потом локти, когда увидишь меня — в платье до полу, в соболиных мехах и с Герхардом Штольцем под руку. Жаль, что не с Оскаром — посмотрела бы я тогда на ваше деловое партнерство.
Обязательно тебя найду. Найду и заставлю пожалеть.
После того как я дала официальное согласие на свадьбу, время полетело так быстро, что оставалось лишь диву даваться. Мы выбрали платье, решили, где именно проведем торжество, согласовали список приглашенных — короче, делали все то. что обычно делают невесты в преддверии одного из самых важных в жизни событий.
Единственное, что отличало меня от всех других невест, было то, что свадебными хлопотами я занималась исключительно со своими родными, а не с будущим мужем. Если честно, снова встречаться с Герхардом я не хотела, хотя он и звонил, и приглашал и обедать, и ужинать. Наверное, с удовольствием пригласил бы и позавтракать… после проведенной вместе ночи — но этого шанса я ему не дала. Я вообще по максимуму отстранилась от общения с другой стороной — и все согласования грядущего торжества проходили через отца и маму, меня почти не затрагивая.
В приготовлениях, занимавших почти все мое свободное время, был один плюс. У меня не было возможности сесть и хорошенько погоревать о злой судьбинушке.
Тяжесть на сердце никуда не делась, но я словно омертвела изнутри, не позволяя себе ничего чувствовать. Поступала так, как от меня ожидали, а не как хотела сама. На работе часто застывала, уставившись в одну точку, на совещаниях отвечала невпопад, но коллеги и начальник, похоже, скидывали это на счет шока от потери любимого прадеда и особенно не донимали.
