Я вспомнила, что видела их на катке — эту девочку, я запомнила ее по яркой розовой шапке с помпоном, мальчика постарше и мужчину, скользившего, взяв обоих за руки. Все ясно, старший брат с отцом еще катаются, а девочке или надоело, или мама решила, что хватит.
— Подержи-ка, — на этот раз была моя очередь совать мороженое Сергею.
Тот приподнял брови, но лакомство взял.
Я быстро, насколько могла на лезвиях коньков, заковыляла к девочке. Присела перед ней и спросила, улыбаясь:
— Хочешь шарики?
Было забавно видеть, как враз просияло ее маленькое нахмуренное личико. Мать повернулась с явным неудовольствием на лице, но, увидев меня и связку шаров над моей головой, слегка растерялась.
Я закопошилась, отвязывая от пояса веревочки, отделила три и вручила девочке.
— Держи, у меня много.
Девочка не осмелилась взять сразу, бросила взгляд на мать. Та кивнула:
— Бери, тетя… — всмотрелась в мое лицо — с красным носом и щеками, без следа стершегося за бурный день макияжа, оглядела пуховую курточку с меховым воротником, шарики, задорно пляшущие в руке, и поправилась: — девочка?., тетя? Короче, бери, тебе дарят.
Тетя! Девочка!
Я даже не поняла, что меня больше обескуражило.
Нет, конечно, алкоголь без паспорта мне пока не продают, но чтобы назвать «девочкой»? Я взрослая, половозрелая, работающая женщина в полном расцвете сил!
— Прикольная малая, — с одобрением сказал Сергей, когда я доковыляла до него со сложным выражением на лице.
— Любишь детей?
— Терпеть не могу, — снова засмеялся он, и я слегка ткнула его под дых.
Он поймал меня за руку. Притянул к себе — и у меня сладко сжалось внутри от предчувствия поцелуя.
Но тут вдруг откуда-то раздался оглушительный свист и грохот, заставившие меня вздрогнуть. Поначалу я даже не поняла, в чем дело. Только тогда, когда небо и сам каток, и вся площадь — под громкие хлопки окрасились розовым, фиолетовым, синим и зеленым — наконец сообразила.
Это откуда-то с крыш стали пускать фейерверки — кажется, кто-то уже начал праздновать Новый год.
Сергей прижимал меня к себе, а я плавилась в тепле его тела, в кольце его сильных рук и успевшем стать родным запахе. Наверное, я могла бы простоять так вечно, не думая ни о чем, просто слушая свист взмывающих в воздух ракет, сухой шорох осыпающихся огней и глухой размеренный стук сердца прямо напротив уха.
— Ян… выходи за меня.
Сперва мне показалось, я ослышалась. Я затихла, ничего не отвечая. Потом, когда сердце Сергея забилось быстрее, а в сжимающих меня руках появилось напряжение, поняла, что он сказал это на самом деле.
