История Северного круга | страница 46
– Каша скоро будет готова! – пообещала Жорель.
Пахло вкусно. У меня забурчало в животе. Но я всё равно не смог бы проглотить ни ложки. Мы столько всего отмыли, слили так много грязной воды в узкий сток, что меня мутило от отвращения.
А Жорель была совсем не брезгливая. Она вытащила из шкафа таз, попросила меня вылить в него несколько кастрюль с горячей водой, развела там какой-то порошок, и получилась голубоватая пена. К моему потрясению, она осторожно взяла дедушку-гнома и перетащила к тазу.
– Без рук! Без ног! – выкрикивал испуганный Старец и вертел головой во все стороны. – А ворота отворяет! А ворота отворяет!
– Это ветер, – ласково сказала Жорель. – Правильно? Я ведь угадала? Ветер? Хорошо! Сначала искупаешься, а потом будет каша. Ладно? Вкусная каша.
И она засунула его прямо в пену. А потом осторожно стащила с него одежду, выудила её и шлёпнула в раковину. Старец крутил головой, испуганно озираясь, а потом затих.
– Крамт! – снова позвала Жорель. – Темнеет. А тут, похоже, не работает освещение.
Крамт снова вошёл на кухню, всё так же не глядя ни на чистую плиту, ни на дремлющего в пене Старца. Он подошёл к шкафу и стал что-то в нём крутить.
Я примостился рядом со Старцем. Мне было тепло, тянуло в сон. Казалось, я попал внутрь какого-то Поветрия, стал его частью и меня баюкает ветер. Рядом и правда что-то гудело, и я вспомнил рассказы о том, что у Старца живёт домашний ветер, который он поймал и приручил. Где он, интересно? Качает детскую кроватку в соседней комнате? Крамт чем-то щёлкнул, вспыхнула электросвеча на стене.
Вдруг Старец открыл глаза и заговорил:
«Был человек. И была сова.
Сова была не у человека. Она летала по тундре, свободная и счастливая.
Сотня перьев была у совы. Сотня белых перьев, и только одно – золотое. И в пере этом – вся мудрость Севера».
Он замолчал на несколько секунд, наблюдая за тем, как поднимается всё выше и выше мыльный пузырь. Мы с Жорель не сводили с него взгляда, а он сидел, порозовевший, разглядывал распаренные руки и бормотал:
«Много лет человек искал то перо. Искал то перо, охотился за совой. Холодно было ему в пустыне снежной, страшно, одиноко. Истоптал он не одну пару обуви, а десять. Износил не одну охотничью шапку, а пять. Потерял он не одну жену, ожидавшую его, а три. Сломал он не одну ногу, падая в горах, а обе. А сову, одну-единственную, с золотым пером, так и не нашёл.
Но выслеживал человек сову, не терял надежду. Он искал мудрость Севера и не сдавался.
