История Северного круга | страница 25

Крамт оттолкнулся палками и поехал к лесу. А я стоял как оглушённый. Как можно взять живого талюка и…

– Подожди! – заорал я.

Когда Крамт сказал, что речь идёт о талюке, а не обо мне, я перестал его бояться. Подкатил к нему и спросил:

– Ты хочешь убить живое? Но Большой Цоер запрещает это делать.

– Это талюки, – не глядя мне в глаза, пояснил Крамт, – низшая форма жизни. Я говорил с учителем Грейфи. Ты его знаешь? Он зверолог, работает в Оранжерее. Грейфи сказал, что талюки ещё слабо изучены. Они ведь появились сразу после лишающей болезни. Но он подозревает, что у них, скорее всего, слабо развита центральная нервная система. Они не чувствуют боли.

– Как же они чувствуют ласку? Они же растут от неё!

– Они растут не от ласки, – покачал головой Крамт, – а от энергии, которую им передают через ладонь. Это просто средство для увеличения массы, понимаешь, Дин?

Я опустил голову, принялся ковырять палкой снег. Начертил кружок, провёл лучики. Солнце.

– Как-то жалко его, – наконец сказал я. – Талюка.

– Послушай, я думал, их нужно много! – вдруг с жаром воскликнул Крамт. – А нужен всего один! Понимаешь? Один!

– Всё равно жалко, – повторил я тихо.

Крамт вдруг отбросил палки и схватил меня за плечи.

– А Эльну тебе не жалко?! Она говорить не может, ходить не может! Тебе бы так! Сразу бы согласился взорвать хоть тысячу талюков!

Он тряс меня из стороны в сторону. Палки выпали у меня из рук. Мы смотрели друг другу в лицо. У Крамта в глазах горел огонь, словно в них бросили таруту. Он прожигал меня этим огнём до самого сердца.

– Послушай, – слабо запротестовал я, – ты же учёный! Разве учёные верят в Поветрия?!

– Все средства хороши, когда нужно добиться цели, – отчеканил Крамт. – Так ты со мной? Дин?

Я вздохнул.

– Тогда вали! – не выдержал Крамт, пнул меня в плечо, и я упал на снег.

Он схватил палки и развернулся к лесу. А я всё лежал, словно собрался делать снежного ангела.

– Крамт! – крикнул я ему вслед. – Подожди! Я…

Я не знал, что сказать! И сказал самое дурацкое, самое глупое, самое нелепое на свете:

– Крамт… Моя мама зовёт тебя на чай!

Я зажмурился, уверенный, что он швырнёт в меня палку. Снег скрипнул где-то рядом. Я открыл глаза. Крамт навис надо мной. Разглядывал меня сквозь огромные красные очки, будто я был каким-то неведомым животным. Талюком, похожим на фиолетовую медузу. Я снова зажмурился и закрыл лицо руками.

– Твоя мама? – переспросил он глухо. – Та, которая слышит Поветрия?

– Да, – прошептал я.