— Он… юрэй?..
— Рокурокуби.
— Кто?..
— Разновидность юрэй, называются так из-за длинной шеи.
— Но… — я запнулась.
Неужели виденное мною существо действительно — всегда приветливый Нобу-сан, который вызывал у меня глубокое уважение, несмотря на короткое знакомство? Человек из плоти и крови, врачевавший мою рану, кормивший и поивший меня, когда от слабости я не могла держать голову самостоятельно… Кэцеро без приглашения плюхнулся на циновку рядом с футоном и начал приставать к сонному Камикадзе. Делал вид, что хочет дёрнуть его за хвост, потом ухватил за коготок… Как будто наличие длинношеего призрака за дверью для него — обычное дело. Зверёк недовольно ворчал и шипел, а я раздражённо выпалила:
— Оставь его в покое! Он же был человеком ещё сегодня днём!..
Кэцеро недоумённо поднял голову, и, поняв всю абсурдность своей реплики, я уточнила:
— Оставь в покое Камикадзе. Нобу-сан был человеком сегодня днём. С чего вдруг он оказался этим рокукуроби?
— Рокурокуби, — поправил Кэцеро. — Почему "оказался"? Он всегда был таким, сколько его помню.
Я окончательно перестала что-либо понимать.
— Он ведь знал тебя ещё ребёнком?
— И что?
— И был таким уже тогда?
— Сказал же, да! — Кэцеро снова потянулся к Камикадзе.
Но я, быстро опустившись на футон, шлёпнула его по руке.
— Ты что?.. — опешил он.
— Сказала же, оставь его в покое!
Кэцеро потёр ушибленную руку, проворчал своё "Сумасшедшая!" и отвернулся. Но уходить явно не собирался, и я решила расставить все точки над "и":
— Я — не сумасшедшая. Назовёшь меня так ещё раз, пожалеешь. Дикарь!
Вообще-то, хотела озвучить не совсем то и не таким резким тоном. Но неприязнь к "дикарю" оказалась слишком велика. Правда, на него тирада не произвела особого впечатления.
— А как тебя называть? — в голосе — искреннее удивление. — Ведёшь себя странно. Испугалась безобидного рокурокуби…
— Попробуй по имени, — предложила я. — И откуда мне было знать, что он — безобидный?
— Он — юрэй, да и то только ночью, — и снова в голосе — удивление, словно я призналась, что боюсь Пикачу.
— Вот именно. Всегда боялась юрэй, — отрезала я.
— Почему?
— А почему ты впадаешь в истерику, когда речь заходит о твоём происхождении?
Могла поклясться — глаз Кэцеро сверкнул в темноте.
— Тебе этого не понять! — выпалил он и бросился прочь из комнаты.
А я, хлопнув глазами ему вслед, осторожно улеглась на футон. Камикадзе с готовностью подобрался мне под бок.
Как и говорила, только ты и я, малыш… — ласково погладила его по мордочке.
