С другого минарета залетали в Мелеуз призывы из-за реки Белой. В этот ранний утренний час со всех минаретов Башкирии тянулись к небу руки покорных аллаху. Казалось, что муэдзины прикованы к минаретам, как узники, и молят о помощи, о пощаде.
Бурнус проснулся, спрятался за кустом при входе в мечеть и стал ждать.
Печальней и печальней становились крики муэдзина. Заря ширилась и пламенем заливала восток. В тишине послышались шорохи, в мечеть потянулись правоверные. Шли молча, с суровыми лицами, склонив вперед свои головы, не замечая один другого, как будто шла, процессия слепых.
Бурнус оглядывал каждого входящего, его рука держала кинжал и вздрагивала. Замолк муэдзин, торопливо входили в мечеть последние правоверные. Самым последним шел Гафаров. Еще издали завидел Бурнус его зеленый шелковый халат. Толстый Магомет медленно поднимался по ступеням лестницы, он уже шептал молитву, его сердце и мысль покинули суетную землю и отлетели к аллаху. Бурнус выскочил из-за куста на крыльцо и ударил Гафарова кинжалом в грудь.
— В моей руке гнев великого Салавата Юлаева! — крикнул Бурнус. — И направляет ее сам аллах.
Рухнул каштан на ступени, как убитый бык, завертел головой, застонал, а кровь плеснула струей и залила его зеленый бешмет.
Когда окружили Гафарова, он, умирая, сказал, что ударил его Бурнус.
— Бурнус?
Веки Гафарова утвердительно и навсегда закрылись.
Побежали искать Бурнуса по всему Мелеузу. Царские начальники во все концы разослали своих людей. Они нашли на берегу реки Белой клочок травы, запачканной кровью, и догадались, что Бурнус вытер ею свой кинжал, самого же убийцу не нашли.
Недоумение охватило всех башкир: «Правоверный мусульманин Бурнус убивает другого правоверного мусульманина — Гафарова, и аллах допускает это. О, аллах, как понять тебя?!»
И беспокойство, тревога пришли к начальникам и богачам: «Уж не грозит ли повториться время Емельяна Пугачева и Салавата Юлаева?»
Из деревни Мурсалимкино вышла грозная весть, что Бурнус взял кинжал Салавата Юлаева. По проволокам телеграфа полетели депеши, по дорогам помчались гонцы, и скоро все начальники Башкирии узнали, что появился новый мятежник — Бурнус, которого надо немедля поймать, иначе ни одна начальничья голова не может спать спокойно.
Друг мой, подымись на гору Иремель, на Большой Таганай, на Качканар или на Денежкин камень и глянь вокруг себя. Не покажется ли тебе, что хребет Урала подобен могучей горной реке, у которой волны — камни и на них пышная зеленая пена — леса? Бежит эта река от Северного океана льдов до горячего океана оренбургских и казахстанских степей. Когда-то давно — ничья память не упамятовала этих дней — могучие подземные силы подняли эти каменные ряды, бросили поперек порогами, сцепили кольцами и закружили воронками. Прихоть стихийных сил местами широко раскинула горное плесо, отдельные плоскогорья и вершины забросила далеко в степь, а местами сжала Урал в узкую каменную стремнину. Хмурыми сторожами оберегают горы покой и тишину зеленых долин. Лежат долины, как тихие заводи. Ветер редко всколыхнет их густые леса, редко разволнует воду светлых холодных озер, редко поднимет вихрем песок береговых наносов и приисковых отвалов.
