Ходил слепой курайса по деревням и кошам Башкирии, но не было смелой руки и твердого сердца. Висел кинжал в коше Узенбаевой. Позвала она раз своего сына-пастуха и сказала:
— Я вижу, как убывают твои стада. Скоро наступит вечер, когда ни один бык и ни один конь не вернется к нашему кошу.
— Мать, чего ты хочешь? — испуганно спросил сын.
— Твой брат старше, он будет пасти табун, а ты возьми кинжал и ступай. Теперь в Башкирии один брат должен быть пастухом, а другой воином.
Сын взял кинжал и ушел, но он не знал, кого бить, где подстерегать, и через три дня вернулся в кош.
— Где кинжал? — спросила мать.
— Там, — сын отвернул полу бешмета.
— Ты держал его не в руке, а на привязи, как собаку?
— Я пойду гонять табуны, моей руке тяжела сталь.
— Иди. — И седая голова матери печально опустилась.
Сын ушел к табунам, а кинжал стал ждать другую руку, которой не тяжела сталь.
Умерла старуха Узенбаева и сказала перед смертью своей снохе:
— Будет сын охотник, отдай ему кинжал.
Не родилось у снохи охотников, все сыновья пошли то ловить рыбу, то рубить лес купцам и гнать его по реке Белой. У них уже не было стад, не ставили они по летам кошей, а жили в деревне Мурсалимкино на отлете, в старой и гнилой избе.
Умерла и эта Узенбаева, сказала своей снохе:
— Отдай кинжал сыну, который подымет руку за Башкирию!
Ждала мать такого сына, а они рождались, недолго жили и умирали. Пришли такие времена, когда дети башкир рождались будто затем, чтобы тотчас умереть.
Живет теперь старуха Узенбаева одна. Нет у нее ни стад, ни детей. Висит на стенке кинжал, почернел он и заржавел, давно его не держала ничья рука. Не ходит по Башкирии слепой курайса, не ходит и его поводырь, не поют они песню про кинжал Салавата Юлаева, и забыли башкиры, что есть он. Редко кто вспомнит его, а если вспомнит, то непременно скажет:
— Тяжел он для нас. Салават Юлаев богатырь был.
Пришел Бурнус в деревню Мурсалимкино, постучал к старухе Узенбаевой и сказал:
— Пусти меня ради великого богатыря Салавата Юлаева.
Старуха открыла дверь и слепнущими глазами посмотрела на молодого башкирина.
— Кто тебе сказал, что был в Башкирии Салават? — спросила она.
— Мой отец, у которого отняли степь, у которого нет больше табунов. Моя мать, у которой все дети ушли работать на купцов. Кто мне сказал? Старый лошман Садык. Пустая степь, вырубленные леса — они сказали. Дай мне кинжал великого богатыря!
— Может, глаза твои боятся крови? Знай, у кого кинжал, у того на руках и кровь.
