— Скоро ты вылечишь меня? — спрашивал Юшка.
— Скоро уж, скоро.
— К делу тянет, ружье заржавело. Чего там слышно?
— Тебя ищут.
— Пусть ищут.
— Нашли место, откуда я тебя взял, думают, что укрываешься где-нибудь поблизости.
Целебные травы принесли пользу, у Юшки стала подыматься рука, рана затянулась тонкой свежей кожицей. Пытался Юшка уйти из пещеры, но Охотник удерживал его:
— Рано, ждать надо.
Ушел как-то Охотник в лес, Юшка взял ружье и покинул пещеру. Решил прочистить ружье и убил несколько птиц, связал их и повесил через больное плечо, на здоровом висели ружье и сумка. В плече снова появилась боль. Снял Юшка одежду и увидел, что рана открылась, сочится кровью. Он тотчас же повернул обратно к пещере Охотника.
— А, Юшка Соловей! Где ты был? — встретил его Охотник.
— У меня открылась рана.
— Ложись в постель и не ходи стрелять.
Но в тот же день после недолгой отлучки в лес сказал:
— Юшка, вставай! Надо уходить. Давеча видели тебя, и к вечеру стражники придут к нам.
Тут среди многих сокровенных уральских мест ему вспомнилась долина Кучума. Он набежал на нее в погоне за падающими звездами. Она, пожалуй, самая надежная из всех мест, ведомых ему. Далеко на севере, где растут из деревьев только сосна да ель, где не знают, как цветет черемуха. Там нет дорог, не увидишь колесного следа, никогда не звенит в горах поддужный колокольчик казенной упряжки. Там бродят вогулы, а русский редкий гость.
Когда Охотник появился там, его встретил белоголовый человек и грозно крикнул:
— Брось ружье и подыми руки к небу!
Охотник положил ружье и поднял руки к горным вершинам.
— Иди ко мне! — позвал Флегонт.
Охотник подошел. Долго сидели они на берегу Кучумова озера, один против другого. Флегонт все время держал рукою курок своего ружья. Потом он ввел гостя в хижину, и гость пробыл у него целый день. Но весь этот день он не видал своего ружья.
Охотник рассказывал про тот мир, который изгнал Флегонта. Изгнанник слушал речь как музыку, как слушает крестьянин шум дождя, проливающегося на его иссушенное солнцем поле. Он неотступно глядел в глаза пришельца, он все еще любил человека, все еще думал, что не всякая душа способна предать его и не всякое ружье способно пустить в него пулю. И он спросил об этом пришельца.
— Не всякий! Не все предатели! — ответил тот.
И к Флегонту вернулась надежда, что он когда-нибудь, пусть на закате своей звезды, но вернется в мир. И люди примут его как равного.
Но кому отдать дружбу, как отличить друга от предателя? У человека лжив язык и глаза лживы.
