— А где служить-то? Я ведь бездомный, — признался Флегонт.
— В сердце у себя, памятью, — подсказала знахарка. — А лучше всего помощью несчастным. Как тебе, так и ты…
Для Флегонта снова началось великое пешее хождение, трудные поиски еды, ночлега, голод, холод, опасные встречи и неутихающая тревога: вот узнают, задержат, отправят обратно, наденут кандалы, не дадут повидаться с родителями, рассчитаться с братом-предателем.
Через два года после побега с каторги кузнец Флегонт стукнулся в родительский дом. Ворота открыла мать, отец был уже так слаб, что не вставал с постели. Да и мать жила только молитвой: «Господи боже, придержи смертушку, дай мне повидаться в сей жизни с несчастным сыночком!»
— Здравствуй, мамаша! — сказал кузнец, не входя во двор. Он привык за время скитаний остерегаться во всем.
— Флегонтик… сыночек?! — выдохнула старушка, и веря и не веря. Он был до неузнаваемости не похож на себя прежнего. Худой-худой, точно одни оглоданные кости, оборванный до того, что в дырья глядело голое тело, и такой седоволосый, будто сильно намыленный.
Она схватила его за рукав, потянула во двор, в дом, подвела к постели умирающего отца. Все прижались друг к другу головами и долго сидели так в полном молчании.
Потом мать спохватилась: «Устал ведь, голоден!» — и зашмурыгала по дому, собирая на стол. И вдруг встревожилась:
— Ты, сыночек, как? По чистой али?.. — И смолкла.
— Убёгом, — договорил он за нее.
Тогда она собрала на стол в клети без окон на улицу. Он поел по-человечески за столом, помылся в бане, переоделся в чистое, выспался на постели. Мать весь день поглядывала в улицу, не идут ли за ним ахиды-архангелы. Вечером она сказала ему:
— А тебя ищут здесь, спрашивали. Говорят, ты сделал ишшо што-то несусветное. Ежели поймают, сидеть тебе всю жизнь, до смертушки. Всяк тебя может убить, и за это ему ничего не будет, только награда. Закон отказуется охранять тебя. Ты теперь вроде волка. Что же ты сделал, сынок?
— Ничего, только убежал.
— Больно уж хробостко судят за это.
— Да, хробостко. Напрасно родила меня, мамаша.
— Ты хоть остерегайся, не зовись своим именем, а как-нибудь по-иному. Без имени, по одному лицу, теперь никто не узнает тебя.
— Стараюсь остерегаться. А где мой старший братец?
— Не заходит к нам. Слышно, в тайге золотарит.
Через день Флегонт ушел из родных мест, где еще помнили его, и поселился на Северном Урале, в безлюдной долине Кучума. За ним волочилась тревожная людская молва: появился еще какой-то… худущий, долгущий, седущий, истый белоголовый дьявол. Эта молва добежала до Флегонта-старшего. Он заподозрил в неизвестном своего брата-кузнеца и сообщил об этом начальству. Стражники, урядники и всякие прислужники царской полиции широко раструбили, что кузнец Флегонт находится вне закона, осужден на вечную каторгу, честь и награда тому, кто поможет схватить его.
