На Великой лётной тропе | страница 26
— Выходит так, только уже не кузнечонок, а полный кузнец. — Тоже протянул руку и постарался так пожать, что старшак поморщился от боли. — Ты звал меня? Чего надо?
— Поглядеть захотел, кто это столы такие гнет, что разбить я не могу.
— Любопытства ради? — усмехнулся кузнец. — Где-ко стол? Этот? Подержи молот. — Кузнец подал молот приискателю, размахнулся кулаком и разбил надвое крышку стола. — Получай!
— Здорово! — загудела толпа. — Ай да Флегонт!
— Флегонт-младший! — крикнул приискатель.
— С каких это радостей перевел меня в младший разряд? — спросил кузнец.
— Я старшой от матери.
— А по силе мне старши́м пристало быть.
— Смеешься, щенок, — обиделся приискатель.
— Смеюсь… Ишь удивить чем задумал — кулаком. Этим нас не удивишь. Иди ко мне в подмастерья, поработай молотом — прибудет силенки.
Толпа загрохотала хохотом, а приискатель позеленел от злости и схватился за ружье.
— Нет, голубчик, этого мы не допустим, ты не пулей, а кулаком возьми. — И толпа окружила приискателя.
Отказался старший пить водку, взял свой инструмент и пошел на квартиру в заезжую. Младший — в кузню.
— Я тебя другим возьму! — крикнул старший.
— Да ты зря сердишься. Я не виноват, что силенкой ты не вышел, — ответил младший.
Разошлись братья соперниками. Старший унес на младшего зло: «Хвастун, задира…» Младший радовался: «Ловко я отделал братана. Ну, да не хвались попусту». И сожалел, что не заполучить ему старшего к себе в пособники. «А хорошо бы вместе вершить дела». При этом он разумел не одну работу в кузне, молотом, а еще и совсем другую, сокровенную, великую.
Через Гостеприимный стан, буквально рядом с кузницей, лежала Великая лётная тропа, которая пронзала собой всю Российскую державу, от земель немецких и шведских до острова Сахалин. Зачалась она в старые-старые годы, когда на Руси появились первые беглецы и бродяги, которым нельзя было жить на одном месте и нельзя передвигаться по открытым дорогам. Народ прозвал таких лётным людом, а их тайные пути-дороги — лётными тропами.
До покорения Сибири русскими главный поток лётных шел из Московского царства за Урал и Волгу, в Орду. Бежали от нестерпимой крепостной жизни, от многолетней палочной солдатчины, от гонений за вольномыслие и за не угодную попам веру.
После того, как Сибирь покорилась Московской Руси, цари сделали ее главной каторгой и ссылкой. Всеми возможными способами — пешком, на телегах, в поездах и на пароходах — погнали туда переступивших чем-либо царские законы. Знатоки считают, что в начале двадцатого века угоняли ежегодно не меньше пятнадцати тысяч человек. Но оседали в Сибири не все, многие убегали, обращались в лётных. Из них образовался новый лётный поток, уже из Сибири.
