— Отец, дочь пришла к тебе с новостью. Что подаришь?
Сарсембай притянул Карлыгач к себе, погладил ее по голове.
— Колончагым, ты же моя единственная! Пусть собака сожрет то, что я пожалею для тебя. Скажи, что у тебя за новость, а я дам тебе что попросишь.
Лицо девушки озарилось детской радостью.
— Ах, отец, целый год прошу пегого жеребца, сына сивой кобылы…
Старик пришел в отличное настроение.
— Ладно, — сказал Сарсембай, — если новость твоя приятная, сегодня же поедем в табун, получишь пегого жеребца.
Карлыгач выбежала из юрты, а через минуту вернулась, ведя под руку грязную старуху с растрепанными волосами.
— Вот старуха, а вот ее палка, которой она избила посланца Байтюры старого Азымбая, — сказала девушка.
Сев за самовар, она стала разливать чай.
— Добро пожаловать, матушка! Садись на почетное место, — приветствовал вошедшую Сарсембай, не вставая однако.
Старуха села на кошму и после обычных расспросов о здоровье скота и людей передала поклон от аксакала Биремджана.
— Если не прогонишь, приехала укрыться под твое крылышко, — добавила она.
— В доме казаха таких слов не говорят. Степь широка, джайляу велико, в нашем роду для одной старухи место найдется. К тому же ты ведь выросла в этом ауле, — сказал бай.
Старуха медленно, но довольно путано, вдруг обратись к Байтюре, словно видя его перед собой, начала рассказ о величайшем событии своей жизни:
— На сивом бегуне Байтюры, уздечка серебряная, плеть в руке. Не выдержало мое сердце, взяла я палку, стала ждать его выхода… Зачем приезжал, не знаю, но, Байтюра, да будет проклят твой отец, это твой посланец?.. Аксакал не сказал, спросить у почтенных людей не посмела… «Ты Байтюра… Да будет проклят твой отец, да опоганится могила твоих предков! — сказала я и огрела Азымбая палкой по голове. — Ты облезлый пес, за кость, кинутую Байтюрой, сторожишь его грехом накопленное богатство, ты шелудивая собака…» Не дали избить… В слезах провела я ночь, а наутро приехала к тебе. У аксакала спросить не посмела, но кажется мне, что старый пес Азым приезжал с намерением помирить наш народ с Найманами… Так сказала его сноха…
Снаружи послышался конский топот. Старуха и Карлыгач-Слу вышли.
Вошли четверо казахов с плетками в руках, одетые, несмотря на жаркий день, в кепе, большие сапоги и малахаи. Поздоровались. Бай встретил их приветствием.
Гости, каждый сообразно своему положению и достатку, расселись, поджав ноги.
— Сегодня годовщина со дня смерти Кашкарбай-худжия. Едем на поминки. Решили узнать о здоровье, отведать кумыса, приветствовать достойных, — сказал один из них, толстый казах по имени Этбай.
